Поцелуй

Глава 13

Билл покинул больницу через пять дней после Изабель. Проведенные без нее дни подействовали на него крайне угнетающе. Он чувствовал себя ужасно одиноким, но к этому надо было привыкать. Его ожидал собственный Эверест. Врачи наметили план на предстоящий год, сразу предупредив, что надеяться на чудо не следует. Вероятность встать на ноги была ничтожно мала, и хотя медики одобряли решимость Билла, они старались уберечь его от горького разочарования, если достичь цели ему не удастся. Учитывая характер травм, было удивительно, что он вообще что-то чувствует. Однако ощущать, что у тебя есть ноги, и пользоваться ими – разные вещи.

Сестры провожали его со слезами на глазах. Все они поголовно были в него влюблены и растроганы его глубокой привязанностью к Изабель. То, что оба выжили после аварии, вселяло в сотрудников отделения реанимации оптимизм и позволяло и дальше надеяться на лучшее.

Билл обещал всем прислать открытки из Нью-Йорка и каждому заказал в «Харродз» подарки: сестрам – красивые золотые браслеты, а лечащему врачу часы «Патек Филипп». Он зарекомендовал себя щедрым и добрым человеком, и медики не сомневались, что будут по нему скучать.

Сестра и санитар доставили его в аэропорт и посадили в самолет, а представители реабилитационного центра должны были встретить его в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди. Перед отлетом Билл позвонил дочерям, и обе обещали назавтра навестить его в реабилитационном центре. Синтии он намеренно звонить не стал, стараясь общаться с ней поменьше. Раз они разводятся, так будет лучше. Документы на развод Билл оформил месяцем раньше, оставив ей загородный дом, несколько машин и внушительный портфель ценных бумаг. Синди была ошеломлена его оперативностью и щедростью и решила, что причина спешки – желание поскорее жениться на Изабель. Но Билл объяснил ей, что она ошибается. Не подозревая о глубине его чувств к Изабель, она должна была ему поверить.

Первые несколько часов полета Билл ощущал себя вполне комфортно, но потом у него начали болеть спина и шея, и тогда он прилег, радуясь тому, что летит на собственном самолете. Доктор посоветовал ему в дороге не есть и не пить, и Билл следовал его совету. Доктор также настаивал на присутствии сиделки, но Билл желал доказать самому себе, что может ни от кого не зависеть, и теперь глубоко сожалел о своем упрямстве. В момент приземления он был уже на пределе.

В аэропорту его ждали два санитара и водитель автофургона, оснащенного каталкой. Таможню Билл прошел без всякой проверки. Он хотел было остановиться и позвонить Изабель, но решил подождать до тех пор, пока не доберется до реабилитационного центра. Все болело, и ужасно клонило в сон.

– Ну как, лучше? – спросил один из сопровождающих, устроив его в автомобиле, и Билл в ответ улыбнулся:

– Это был дьявольски долгий полет. – Сейчас даже лежать ему было трудно. Разложенное кресло превратилось в кровать, но все равно спинка оставалась слегка наклоненной, что доставляло Биллу адскую боль. Это обстоятельство снова напомнило о том, как еще далеко до выздоровления, но он по-прежнему не терял уверенности, что, в конце концов, своего добьется.

Встречающие привезли ему кофе в термосе, прохладительные напитки и сандвич. Когда машина тронулась, Билл почувствовал себя значительно лучше. Стоял прекрасный осенний день, припекало солнце.

На дорогу до реабилитационного центра, располагавшегося в одном из предместий Нью-Йорка, ушло полчаса. Светлое, просторное здание больше походило на загородный клуб, чем на больницу, но у Билла уже не осталось сил, чтобы смотреть по сторонам. Единственное, о чем он мечтал, – это поскорее добраться до постели. По пути ему попадались мужчины и женщины в инвалидных колясках и на костылях. Две команды, также в инвалидных колясках, играли в баскетбол, а лежавшие на каталках зрители подбадривали их одобрительными криками. Атмосфера казалась весьма дружеской, люди вокруг были полны энергии, но все равно обстановка угнетала Билла. На ближайший год здесь будет его дом, и он чувствовал себя ребенком, которого послали учиться в интернат. Он скучал по Изабель, по больнице Святого Фомы, по знакомым лицам. О своем доме в Коннектикуте Билл не позволял себе и думать – эту часть прошлого следовало вычеркнуть из памяти.

Когда коляску Билла вкатили в его комнату, глаза его повлажнели от слез: еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.