Приют героев

– Сударь, а вы можете блокировать наведенную эрозию «пламенного зева»? – спросил напоследок Рене.

– Да, – скромно ответил Фернан Тэрц.

– Еще на стадии мелких порченых везикул?!

– Да.

Обер-квизитор отметил, как переглянулись гроссмейстер Эфраим с вигиллой Куколь: наверное, что-то поняли в волшебных словах, в отличие от самого фон Шмуца.

В дальнейшем Конрад мало чем мог быть полезен: в дело вступили мэтры Высокой Науки. Втайне барон надеялся, что мэтры за полчаса расколят крепундию, как сам Конрад – фальшивомонетчика на допросе. Детская, полузабытая уверенность во всемогуществе чародеев, давно остыв в душе, вспыхнула опять, чтобы угаснуть, коптя и дымя. Мэтры возились, копались, ковырялись, их лица не выражали радости или облегчения. Аура безнадежности – в аурах такого рода барон не ошибался – висела над столиком с Омфалосом.

Время шло.

– Генриэтта, вы говорили о намоленности реликвии, – барон не заметил, что обратился к вигилле по имени, оставив казенное «сударыня». – В смысле защитной оболочки… Признаться, я мало что понял. Какая защита идолу Пагану Многогрешному в земных поклонах фанатиков? Какая опасность кроется в желании взять топор и испытать идола на прочность? Или для понимания этого надо закончить Универмаг с отличием?

– Не обязательно, – улыбнулась вигилла. – Конрад, вы воевали?

– Воевал. Вернская цитадель, Шепеттаур, осада Сегюра… Потом ушел в отставку и согласился на предложение Вильгельма Цимбала, поступив на службу в Бдительный Приказ.

– Тогда вы поймете. Намоленность – это стены крепости, и войска в крепости, и запасы провианта, и боевые маги-защитники, вместе взятые. У них есть силы, противостоящие агрессии, есть принципы, несовместимые с принципами нападающих, есть представление о жизни внутри крепости, которое противоречит чужим представлениям… Только войска видны невооруженным глазом, и стены видны, а намоленность в большинстве случаев не заметна. Если ринуться напролом, вслепую… Вы понимаете, что означает атаковать невидимые войска, в которые ты не веришь, штурмовать невидимые стены, которые, как тебе кажется, не существуют; ударить топором по бревну, которое окажется спящим драконом?

Анри умела быть убедительной.

Конрад вспомнил городок Матхельт, где мужчины выкопали из земли статую Бассарея Пьяницы и начали ей поклоняться. Спустя месяц любой матхельтец, сплясав вокруг статуи, без видимых причин делался пьян и счастлив. Жены и дочери гуляк трижды покушались на Пьяницу, желая утопить или разбить на части хмельного идола – но всякий раз вблизи идола почтенные матроны и скромные девицы теряли рассудок, а с ним – и стыд, предаваясь пляскам и разврату.

Позже, когда статую изъял Коллегиум Волхвования, поместив в музей под заговоренный «колпак», понадобилось вмешательство опытных психотов, чтобы вернуть матхельтцам ясность ума и трезвость памяти.

– Намоленность, как броня, укрывает сердцевину от внешних разрушительных воздействий, – продолжила вигилла, лепя из мягкого воска свечи, натекшего на стол, фигурку, смутно похожую на мантикору. – Мягкую, слабую, человеческую сердцевину. В сердце любого идола – мечта людей об идеальной жизни. Часть этой мечты, одна из ее сторон. Достань у нас сил взорвать броню намоленности – нагая, сердцевина погибнет. Но и мы сами можем пострадать под обломками, пасть от слепой ярости защитников крепости, которым больше нечего терять…

– Хендрика Землич погибнет в любом случае, – сказал гроссмейстер Эфраим, устало массируя виски. Он подошел неслышно, возник, будто призрак, измученный дух на исходе запасов «сияния». – Сегодня, завтра, через год или пять… Вы, молодой человек, были абсолютно правы: она умирает. Момент консервации располагался за десять-двадцать минут до реальной смерти; теперь он сместился. С каждым новым витком, переживая себя заново, омфалос Хендрики опасно приближается к гибельному барьеру. Сейчас до реальной смерти осталось минуты три-четыре, и разрыв стремительно сокращается. Если оставить все, как есть… Однажды мы получим сильно намоленную святыню с мертвой сердцевиной. Сударыня, вы понимаете, чем это грозит?

Еще в Реттии барон навел справки, выяснив, что Генриэтта Куколь – член Королевского Реального Общества, объединяющего магов с общими интересами в области идологии псиреалий. Что это значило, он уточнять не стал, споткнувшись на зубодробительном термине. Вот, вспомнилось: ночью, когда вигилла встала навстречу утомленному старику.