Продавцы невозможного

– Все только начинается, – приободрил компаньона Хан. – Старый гаденыш хотел от нас избавиться! Я сразу просек! У меня шариков немного, но они работают. Я успел первым!

– Ты ни черта не успел! Ты войну начал! У Малика два сына…

– Было два сына! Я же сказал: шариков у меня немного, но они бегают. Сейчас в Берлине мои камрады на куски маликовских выродков режут, понял? На куски! – Хан бешено рассмеялся. – Выше нос, Киприот, мы начинаем большой бизнес!

Глава 5

Анклав: Москва

Территория: Сити

«Пирамидом»

Слова необходимы, но впереди всегда оказывается тот, кто действует

– Власть – вот к чему стремятся верхолазы. Не к золоту, а к власти, потому что только она дает все. Власть. Корпорации и государства контролируют промышленность, энергетику, науку. Коммуникации. Производство еды и производство тепла. Контролируют повседневность. Без электричества мы вернемся к феодализму, а электричество – это корпорации и государства. Власть. Мир стал удобным, но чужим. Им управляют верхолазы. Теперь они, а не бог, решают, где устроить наводнение, эпидемию или массовый голод. Но им мало. Полная власть требует управлять не только жизнью, но и душой, мыслями. Мысли опасны, потому что человек, нормальный человек, склонен к свободе. Мысли опасны, а значит, их нужно изменить. Нужно убедить человека, что та форма рабства, в которой он существует, и есть высшая степень свободы. А тех, кто призывает открыть глаза, следует назвать террористом.

Пауза. Но в сети тишина, кто посмеет перебить Сорок Два?

– Верхолазы называют меня террористом и анархистом. А что им еще остается? Они пытаются противопоставить меня порядку. Власть есть порядок. Сорок Два есть хаос. Они не способны привести доказательства, а потому используют единственный прием, которым овладели в совершенстве: превращают ложь в правду. Со всех сторон доносятся крики: анархия! И простой человек начинает прислушиваться. Простой человек, которому вставили одобренный властью чип, слушает: Сорок Два не согласен с верхолазами, а значит, Сорок Два несет хаос. Доказательств не требуется, достаточно воплей. Ложь хитра и прилипчива. Громкие фразы проникают в ваше сознание, меняют мысли, обволакивают душу. Вам кажется, что все вокруг не могут лгать? Сейчас – могут. Потому что сейчас они управляют великим ураганом, имя которому – Эпоха Цифры. Потому что сейчас не все решили стать свободными. Потому что сейчас многим еще кажется, что послушание и есть порядок. У меня для вас новость: послушание есть рабство.

Краем глаза Мертвый увидел вошедшего в кабинет Мишеньку, однако вида не подал, продолжил слушать Слово. Щеглов все понял правильно: подошел к столу, присел и принялся протирать очки, демонстрируя, что более важных дел у него нет.

– Простой человек путает порядок с принуждением. Запуганный несуществующими угрозами, он делегирует верхолазам все больше и больше прав, надеясь, что ему оставят кусок хлеба и разрешат защищать ничего не значащие мелочи. Простой человек не понимает, что Мир Цифры и есть идеальный порядок, ибо в нем нет тайн и те, кто правит сейчас, потеряют возможность врать. А ложь – их единственное оружие. Ложь – способ их выживания. Ложь и ненависть. Вы думаете, их заботят ваши права? Нет. Ступенька повыше – вот цель их существования. Власть…

– В целом понятно. – Мертвый отключил коммуникатор.

– Хорошая речь, – сдержанно похвалил услышанное Щеглов.

Учитывая его обыкновенную невозмутимость, можно было сказать, что Мишенька выразил бурный восторг.

– Очень хорошая, – уточнил Кауфман. – Сорок Два растет на глазах. Ему нравится быть пророком.

– Мы в нем не ошиблись.

– Не могли ошибиться – он ведь сделал себя сам. – Мертвый помолчал. – К тому же тот, другой претендент вряд ли осилил бы то, что делает сейчас Сорок Два.

– Ему бы не понравилось быть пророком? – удивился Щеглов.

– Ему быстро наскучило бы быть пророком, – объяснил Кауфман. – Он не из того теста.

– Подвержен сомнениям?

– Слишком умен.

Щеглов с трудом подавил желание вновь заняться очками – не требующее особых усилий занятие помогало ему думать. Вместо этого поерзал на стуле, после чего слегка пожал плечами.

– То есть догадался бы, к чему идет?

– Не в этом дело, – улыбнулся Кауфман.

Ему нравились такие вот, неожиданно возникающие разговоры, а то и споры с Мишенькой. Много лет назад Мертвый разглядел в молодом Щеглове себя, приблизил, убедился, что не ошибся, и принялся терпеливо создавать то, что считал идеалом. Не идеального помощника, не «номер два», а самостоятельного, умеющего быть и жестким, и жестоким игрока.