57  

– Спасибо. – Пэт сделала большой глоток вина. – Очень вовремя.

Борис примостился рядом, провел губами по плечу девушки.

– Знаешь, ты первая девчонка, которая ничего от меня не хочет.

– Хочу.

– Кроме секса.

«А разве есть дуры, которые мечтают остаться с тобой навсегда?»

Пэт прекрасно понимала, что устроенный Борисом вечный праздник предназначался исключительно для него самого, что он, несмотря на открытость и дружелюбие, не подпустит никого слишком близко. Исправить Бориса может только время, то самое время, которое он тупо растрачивает в кампусе.

– Тебя это коробит?

– Нет.

– Да.

Он усмехнулся:

– Какая разница?

– В этом ответ.

Борис обаятельно улыбнулся.

– Ты со мной играешь?

– Нет. – Пэт благосклонно принимала движения губ молодого человека – теперь они ласкали ее шею. Возбуждали… – Тебя коробит, потому что ты знаешь: мне от тебя ничего не нужно. Это необычно – тебя используют, а не наоборот.

– Или же у нас полное взаимопонимание: ты хочешь меня, я хочу тебя. – Его рука захватила небольшую грудь девушки. Нежно сжала. – Без всяких обязательств.

– Ты завел разговор, – Пэт поставила бокал на тумбочку. – Я же хотела обсудить совсем другое. – Она прильнула к Борису. – Попользуемся друг другом?

– Торопишься?

Он вновь взялся за ее грудь, сдавил твердый сосок. Вторая рука скользнула ниже. Зубы легонько прикусили мочку уха.

– Обещала отцу вернуться.

– Я думал, ты взрослая девочка.

– Именно поэтому вернусь – я ведь обещала.

– А мне что-нибудь пообещаешь?

– Возможно, мы еще увидимся.


– Вы не заняты?

Грязнов оторвал взгляд от книги.

– Да?

– Да, в смысле заняты, или…

– Да, в смысле я тебя слушаю.

– Quod erat demonstrandum.[8]

– Sero venientibus ossa.[9]

– Спасибо на добром слове.

– Всегда пожалуйста.

Кабинет Грязнова не нарушал стиль, выбранный при оформлении особняка. Бронзовые светильники, деревянные панели на стенах, антикварная мебель: тяжелый письменный стол и кресло. Вдоль стен – книжные шкафы, за стеклянными дверцами которых виднелись кожаные корешки древних томов. С одной стороны, рабочее помещение, с другой – личная комната. Настольный коммуникатор соседствует с милой рождественской безделушкой – Эйфелева башня в стеклянном шаре, тряхни его, и внутри пойдет снег. Фотография Пэт – обычный, правда, мастерски сделанный снимок на бумаге. И рамка обычная, простенькая, рамка не должна отвлекать внимание от фотографии.

– У Сорок Два все-таки получилось добраться до нас, – весело поведал Филя. – Появление свое он обставил несколько безвкусно, поэтому я пообещал наказать его, если предложение окажется мелким.

– Палку не перегнул?

– Ни в коем случае. Он мечтает с вами встретиться.

– Очень хорошо, Филя, просто замечательно. – Кирилл вернулся к книге. – Ты закончил с делами?

– Ага.

– Спокойной ночи.

– Спокойной.


Во внутреннем дворике особняка уже разметили парковочное место – пара невысоких фонарей да светящаяся краска на асфальте. Наверное, Филя постарался. Или Олово. Скорее – Олово, он ничего не упускает.

«Ифрит» встал в прямоугольник так, словно никогда его не покидал. Словно определивший свое место пес. Пэт вышла из машины и надавила на кнопку брелока, заставив «Ламборджини» мигнуть огнями. Нормальные люди управлялись с дверцами и зажиганием через «балалайки», ей же приходилось пользоваться электронным брелоком.

Плата за необычность.

Войдя в дом, Пэт сделала несколько шагов по коридору и остановилась, увидев выбивающуюся из-под двери отцовского кабинета полоску света. «Зайти?» Девушка сделала неуверенный шаг вперед, вновь остановилась и прищурилась, услышав знакомые строки.

  • Кровью вымокли мы под свинцовым дождем
  • И смирились, решив: все равно не уйдем!
  • Животами горячими плавили снег.
  • Эту бойню затеял не бог – человек:
  • Улетающим – влет, убегающим – в бег…
  • Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
  • В равной сваре – за нами удача.
  • Волки мы – хороша наша волчая жизнь,
  • Вы собаки – и смерть вам собачья!

Грязнов читал стихи. Декламировал негромко, почти шептал, неподвижно сидя в кресле. Глаза закрыты, на переносице стучит маленькая жилка, да пальцы едва заметно ерзают по раскрытым страницам, словно выискивая метки шрифта Брайля.

  • К лесу – там хоть немногих из вас сберегу!
  • К лесу, волки, – труднее убить на бегу!
  • Уносите же ноги, спасайте щенков!
  • Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
  • И скликаю заблудшие души волков.
  • Те, кто жив, затаились на том берегу.
  • Что могу я один? Ничего не могу!
  • Отказали глаза, притупилось чутье…
  • Где вы, волки, былое лесное зверье,
  • Где же ты, желтоглазое племя мое?!
  • …Я живу, но теперь окружают меня
  • Звери, волчих не знавшие кличей,
  • Это псы, отдаленная наша родня,
  • Мы их раньше считали добычей.[10]

Остановился. Открыл глаза и улыбнулся.

  57  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×