Наперекор судьбе

— Это было тяжело, — честно ответила она. — Мы все работали по восемнадцать часов в сутки, иногда больше. По первоначальному замыслу, госпиталь должен был быть чисто женским, но сейчас там работают несколько врачей-мужчин из Парижа. В госпитале Руамон очень нуждаются в помощниках.

— И с какими случаями вы там сталкивались? — с интересом спросил Марсель.

Бобиньи уже сожалел, что они встретили девушку в штыки. Она была доброй, веселой, упорно работала и не обращала внимания на недоброжелательное отношение окружающих.

— Я работала в хирургии, но были случаи поражения газом и дизентерия, холера. Фронт есть фронт. — Она сказала это просто и естественно, ничуть не пытаясь произвести на него впечатление.

— И что вам доводилось делать?

— Я давала оперируемым хлороформ. Чаще всего я выносила ампутированные конечности. Наш главный хирург — очень добрый человек, он кое-чему учил меня. Все остальное время я проводила в палате, ухаживая за оперированными. А пару раз даже вывозила раненых с передовой.

— Неплохо для человека без специального образования! — удивился Марсель.

— Им требовалась срочная помощь, тут уж не до моего образования!

— Хотел бы я быть на вашем месте! — с жаром воскликнул Бобиньи. Аннабелл не сдержала улыбки. Бобиньи был единственным из студентов, кто не только разговаривал с ней, но делал это с явной охотой. Все остальные продолжали ее игнорировать.

Прошло больше месяца. Однажды в конце февраля за обедом все горячо обсуждали битву под Верденом, начавшуюся несколько дней назад и умножившую потери с каждой из сторон. Марсель вовлек в разговор и Аннабелл. Остальные были так возбуждены, что забыли про бойкот.

Битва под Верденом продолжала оставаться главной темой вечерних бесед две недели, но в марте ее затмило сражение на Изонцо, в котором итальянцы выступили против сил Австро-Венгрии. Теперь студенты говорили не только о человеческих потерях, о раненых и искалеченных, но и о самой войне и ее последствиях.

Первым не выдержал англичанин. Он спросил Аннабелл, когда Америка вступит в войну. Президент Вильсон продолжал утверждать, что этого не случится. Все знали, что американцы снабжают обе стороны, и обрушивались на них с критикой. Аннабелл же честно ответила, что Соединенные Штаты совершают ошибку. Они просто обязаны не только вступить в войну на стороне союзников, но и направить свои войска в Европу. Потом разговор зашел о «Лузитании». Все были уверены, что немцы потопили пассажирское судно, потому что оно тайно везло военные грузы. Официально эту точку зрения никто не опровергал. Когда после «Лузитании» вспомнили катастрофу с «Титаником», Аннабелл внезапно умолкла. Заметив это, Руперт — так звали англичанина — улыбнулся и бросил:

— Это было не лучшее наше достижение.

— Для меня — да, — тихо сказала Аннабелл. — На «Титанике» были мои родители и брат.

Все сидевшие за столом прекратили разговоры. В комнате повисло неловкое молчание.

— Они выбрались из этой истории? — наконец спросил один из французов.

Аннабелл покачала головой.

— Моя мать спаслась в одной из шлюпок, а отец и брат утонули.

Прозвучал хор соболезнований, а Марсель поспешно сменил тему, пытаясь исправить неловкость. Аннабелл ему нравилась, и он хотел защитить ее. Но мало-помалу смягчались и другие. Ее доброта, естественность, ум постепенно покорили ее однокурсников.

Две недели спустя германцы торпедировали французское пассажирское судно «Суссекс», и это снова вызвало страшный шум. К тому времени ситуация на фронте ухудшилась; потери с обеих сторон составили почти четыре миллиона и продолжали расти с каждым днем. Несмотря на напряжение в мире и подавленное настроение большинства студентов, все упорно работали. Никто не лодырничал; группы были маленькие, и каждый находился на виду.

Весной отношение к Аннабелл в школе изменилось, многие студенты подолгу разговаривали с девушкой и шутили с ней. Ее даже стали уважать за дельные вопросы и умение общаться с больными: тут Аннабелл могла дать фору любому из них. Все преподаватели отмечали ее успехи и трудолюбие, и доктор Громон написал доктору де Брэ письмо, заверив коллегу, что тот не ошибся, рекомендуя школе эту девушку. Аннабелл Уортингтон — действительно отличная студентка и, несомненно, станет прекрасным врачом. После работы в аньерском аббатстве местная больница казалась Аннабелл тихой пристанью, но именно здесь ей удалось впервые препарировать труп.