Наперекор судьбе

— Спасибо, — ответила Аннабелл и крепко обняла его. Вечером она собрала чемоданы, но взять с собой решила только один — с самыми необходимыми вещами и книгами. На завтра школу покидали все, кроме четверых оставшихся.

Студенты обнялись, пожелали друг другу удачи и пообещали вернуться. Их прощание с Аннабелл было по-братски теплым. Прощаясь, все надеялись на встречу в недалеком будущем.

На вокзал ее провожал Марсель Бобиньи. Он нес ее чемодан, а Аннабелл шла рядом с сумкой в руках. Марсель стал, пожалуй, ее единственным другом. Аннабелл была безмерно благодарна ему за участие и поддержку.

— Береги себя, ладно? — Марсель в последний раз обнял ее и расцеловал в обе щеки. — Надеюсь, все мы скоро снова вернемся сюда, — прочувствованно произнес он. Самому Бобиньи предстояло уехать во второй половине дня.

— Я тоже надеюсь. — Она махала рукой Марселю, стоявшему на перроне, пока его силуэт не растаял вдали. Аннабелл не знала, что видит его в последний раз. Через две недели карета «Скорой помощи», которую вел Бобиньи, наскочила на мину. Он стал первой потерей школы доктора Громона, а Аннабелл лишилась еще одного друга.

Глава 17

Аннабелл прибыла в госпиталь Элси Инглис, расположенный в Виллер-Коттерете, примерно в тридцати милях к северо-востоку от Парижа. Отсюда до передовой было меньше пятнадцати миль. Если прислушаться, можно было услышать далекие взрывы. Уже открывшийся госпиталь был больше и просторнее того, в котором она работала в Аньере. Как и планировала доктор Инглис, весь персонал в нем был женским. Здесь работали представительницы почти всех стран-союзников. Француженок и англичанок было примерно поровну, а Аннабелл оказалась одной из трех американок. На этот раз у нее была вполне приличная, хотя и маленькая комната, которую она делила с другой женщиной. Всех пациентов привозили с передовой. Почти все они были в ужасном состоянии. Смертность среди раненых была очень высокой.

Кареты «Скорой помощи» с водителями-женщинами сновали между госпиталем и передовой, перевозя извлеченных из окопов изувеченных, искалеченных и умирающих. В каждой карете рядом с шофером сидел фельдшер; чтобы спасти перевозимых людей, от медиков требовалось немалое искусство и героические усилия. Если раненые могли двигаться, их оставляли в полевых госпиталях рядом с окопами, но при первой возможности перевозили в Виллер-Коттерет для операций и более интенсивного лечения.

Год учебы в медицинской школе и предыдущий опыт работы волонтером не пропали даром. Аннабелл приписали к карете «Скорой помощи»; она носила форму фельдшера. Девушка работала по восемнадцать часов в сутки, тряслась на ухабистых дорогах и помогала раненым. Она отчаянно боролась за их жизни, применяя свои знания и умение. Но нередко, несмотря на все ее усилия и отчаянную скорость, с которой карета неслась к госпиталю, раненые умирали по дороге.

Она приехала в Виллер-Коттерет в Новый год. Этот день был здесь обычным рабочим днем. К началу этого года военные потери превысили шесть миллионов человек. За два с половиной года военных действий Европа лишилась каждого десятого молодого мужчины и продолжала приносить жертвы богу войны, который пожирал их тысячами. Иногда Аннабелл казалось, что, спасая человеческие жизни, они вычерпывают море чайной ложечкой, если не наперстком. Столько изувеченных тел, столько рассудков, поврежденных зверствами, свидетелями которых им довелось стать.

В январе президент Вильсон попытался исправить положение, использовав нейтральный статус Соединенных Штатов и призвав союзников изложить, что, по их мнению, мешает достижению мира. Однако его попытка успехом не увенчалась, и президент продолжил политику неучастия в войне. В начале 1917 года никто в Европе не мог понять, почему Америка не присоединяется к союзным странам. Казалось очевидным, что Штаты едва ли смогут долго сохранять нейтралитет. Так и случилось.

Первого февраля Германия объявила неограниченную субмаринную войну. Через два дня Соединенные Штаты разорвали дипломатические отношения с Германией. Спустя три недели президент попросил разрешения Конгресса на вооружение американских торговых судов, которым угрожают германские подводные лодки. Конгресс ответил отказом, но двенадцатого марта Вильсон президентским указом объявил, что американские суда с нынешнего дня будут оснащаться пушками. Еще через восемь дней, двадцатого марта, его кабинет единогласно проголосовал за объявление войны Германии.