Наперекор судьбе

Аннабелл посмотрела список пассажиров и убедилась, что ни одной знакомой фамилии в нем нет. Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Она мужественно вела себя в Ньюпорте и Нью-Йорке, потому что тайн, которые следовало хранить, больше не существовало. Даже если бы люди начали снова копаться в ее прошлом, что они могли ей сделать? Они же не могли отобрать у Аннабелл ее жизнь, работу и дочь. Они могли только сплетничать, а это Аннабелл уже пережила.

Аннабелл и Консуэло прошлись по палубе, высматривая знакомого мопсика, но его не было, но зато на этот раз было несколько пекинесов и пуделей. Консуэло скучала по своей Коко и не могла дождаться, когда ее увидит. Аннабелл пообещала дочери, что после возвращения они съездят на уик-энд в Довиль. Аннабелл уже спокойно могла вспоминать поездку в Довиль с Антуаном. Антуан бесследно исчез из ее жизни, о чем Аннабелл не жалела. Мать и дочь долго стояли у перил и смотрели на море. Длинные светлые волосы Консуэло развевались на ветру. С Аннабелл сорвало шляпу, и они со смехом погнались за ней по палубе. Шляпа оказалась у ног мужчины средних лет, который поднял ее и с улыбкой вернул владелице.

— Спасибо, — запыхавшись, выговорила Аннабелл. Погоня за шляпой развеселила ее.

Аннабелл раскраснелась, ее лицо было покрыто нежным загаром, приобретенным в Ньюпорте на Род-Айленде. Она взяла шляпу из рук мужчины и лихо заломила ее.

— Сейчас она улетит снова, — предупредил мужчина. Аннабелл послушно сняла шляпу, а Консуэло заговорила с ним.

— Мои дедушка и дядя погибли на «Титанике», — для начала заявила она, и мужчина посмотрел на малышку с участием.

— Жаль это слышать. Мои дедушка и бабушка тоже утонули на нем. Может быть, они знали друг друга. — Мысль была интригующая. — Правда, это было давно, еще до твоего рождения.

— Мне семь лет, — ответила Консуэло. — И меня назвали в честь моей бабушки. Она умерла тоже. Как и мой отец, — торопясь выложить всю печальную историю семьи, сказала девочка. — Он погиб на войне еще до моего рождения.

— Консуэло! Перестань сейчас же! — одернула ее Аннабелл. Ее дочь еще никогда не выдавала столько информации незнакомым людям. — Извините, — обратилась она к спасителю шляпы. — Мы не хотели надоедать вам перечислением своих потерь.

— Наверно, ваша дочь догадалась, что я журналист, — сказал мужчина Аннабелл.

— Журналист? А что это такое? — заинтересовалась девочка.

— Я пишу статьи для газеты. Точнее, сам издаю газету. Парижскую «Интернейшнл геральд трибюн». Но ты будешь читать ее, когда подрастешь. — Он улыбнулся и похлопал Консуэло по плечу.

— А моя мама — врач. — Девочка вела беседу самостоятельно, а Аннабелл выглядела слегка смущенной.

— Серьезно? — с любопытством спросил он, а потом представился: — Коллам Макафри. Вообще-то я из Бостона, но сейчас живу в Париже.

Аннабелл представилась, а Консуэло заявила, что они тоже живут в Париже. Макафри сказал, что он живет на левом берегу Сены, на Университетской улице, рядом с Колледжем изящных искусств. Аннабелл хорошо знала это место.

Новый знакомый пригласил их выпить чаю, но Аннабелл ответила, что они должны вернуться в свою каюту. Когда они ушли, Коллам улыбнулся. Девочка была обворожительная, а мать — очень хорошенькая. Слишком хорошенькая для врача. Несколько лет назад он брал интервью у Элси Инглис, но женственная Аннабелл совсем не была похожа на нее. Скорее была ее противоположностью. Макафри подкупило то, как искренне девочка изложила историю своей семьи, вызвав неудовольствие матери.

Вечером он видел их в столовой, но не подошел, не желая быть назойливым. На следующий день Макафри увидел Аннабелл, прогуливавшуюся по палубе в одиночестве; Консуэло отправилась с Брижитт в бассейн. На этот раз шляпа Аннабелл была предусмотрительно завязана под подбородком.

— Я вижу, вашей шляпе уже ничто не грозит, — с улыбкой сказал Макафри, на мгновение задержавшись у перил.

Аннабелл с улыбкой повернулась к нему.

— Сейчас ветренее, чем было месяц назад, кода мы плыли в Нью-Йорк, — откликнулась она.

— Я люблю пересекать океан, — охотно продолжил беседу Макафри. — Несмотря на наши с вами трагические семейные потери. В пространстве между двумя континентами, между двумя мирами можно перевести дух. Иногда следует делать перерыв… Вы все это время провели в Нью-Йорке? — с явным интересом спросил Макафри. Разговаривать с ним было легко, у Аннабелл было такое чувство, словно они давно знакомы.