Чао, Италия!

Так вот, если мы пройдем по Риму на уровне этой улочки, этой колесницы, то нам откроется совсем другая картина города.

Во-первых, покажется город потрясающе пропорциональный.

Римляне эту красоту пропорций, в сочетании дворцов и зелени, очень хорошо чувствовали.

Мы говорили, что нам достались от римлян водопровод, римское право, но еще остались и эти мощеные дороги. И вот мы идем по этим каменным дорогам, как бы ведущим нас по времени Древнего Рима.

Конечно, многое сохранилось. Сохранились, например, эти три замечательных «барабана», три округлых каменных сооружения – это Колизей, это бывший мавзолей императора Адриана, который сейчас называется Замок святого Ангела, и вышеупомянутый Пантеон.

Три «ротонды», хотя Колизей не совсем ротонда…

– Да, немного он сплющился от времени…

– От времени и землетрясений.

Так вот эти три гигантских сооружения дают нам представление о пропорциях и размерах этого города.

Я иногда пытаюсь, но так и не могу себе представить то впечатление, которое производил Колизей на гостей Древнего Рима, которые прибывали со всех концов этой необъятной империи.

Они из своих провинций приезжали в город, где было миллион жителей.

И они видели Колизей, но в том виде, в котором нам его увидеть не дано. Он был облицован светлым мрамором. Во всех этих арках, которые мы сейчас видим, стояли золоченые статуи императоров и полководцев.

А внутри постоянно дежурила команда красавцев-моряков.

– Моряков? – удивился я.

– Да, моряков из Гаэты и Остии.

– Погоди. Я пытаюсь догадаться, зачем Колизею моряки… Это что, эротический эскорт?..

– Не догадаешься! А они нужны были для того, чтобы по команде церемониймейстера в течение пятнадцати минут распустить парус над этим огромным сооружением, когда было слишком яркое солнце или слишком сильный дождь. При помощи системы блоков, канатов и морских узлов Колизей накрывался огромным красным парусом. Кстати, наверное, этот процесс в их исполнении был крайне эротичен.

– Станиславский в этих случаях говорил: «Не верю!..»

– Посидел бы под дождем – поверил бы, – хмыкнул Алексей. – У Станиславского с Немировичем была прекрасная фантазия, но даже на них, если бы они приехал в то время из какой-то дальней провинции в Рим, этот огромный белоснежный Колизей, с золотыми статуями в арках, произвел бы неизгладимое впечатление.

Потом все пришло в запустение и упадок, и от всего остались только фантазии и воспоминания.

– Да, когда я тут хожу в ресторанчики, то во многих из них на стенах гравюры, изображающие Рим после упадка, но до золотой эпохи Возрождения, – сказал я грустно. – На это страшно смотреть: нарисованы циклопические развалины, среди которых гуляют плохо одетые люди и пасутся коровы и козы. Я думаю, зачем рестораторы это вывешивают? Ведь когда смотришь на эти гравюры, то от жалости к былому величию пропадает аппетит…

Где легенды, где мифы, где воспоминания?..

Где пиар великой эпохи, в конце концов?!

– Очень верно подмеченная деталь с этими гравюрами, – подхватил тему Алексей. – Но, кстати, в то время вся просвещенная Европа жила такими воспоминаниями. Эти руины и были главной романтикой.

И это было потому, что до Возрождения с этими руинами даже сравнить было нечего.

Эпоха «великих строек» была впереди.

И новый толчок к переходу к этой эпохе был связан с периодом, когда в Рим постепенно начало приходить христианство.

То, чем для мусульманина является Мекка, тем для христианина стал Рим.

В IV веке нашей эры волею императора Константина Великого, хотя может быть в большей степени волею его матери императрицы Елены, или, как в русской традиции ее привычней называют, царицы Елены, начинается поиск христианских реликвий и святынь.

Это была грандиозная эпопея!

Елена организовала что-то вроде, как мы бы сейчас сказали, археологической экспедиции в восточное Средиземноморье, где корабли с солдатами, рабами и археологами высадились на побережье Иудеи.

И их вели христиане, которые жили в тех местах, которые помнили, где находятся реликвии.

И царица Елена привезла на этих кораблях материальное свидетельство земной жизни Христа.

Она велела выломать лестницу во дворце Понтия Пилата, по которой Христа вели на допросы и по которой он спускался обратно. Как мы помним, эта лестница, по преданию, была обагрена его кровью.

Теперь она установлена в центре Рима на Латеранском холме, и над ней поставлена специальная церковь, которая так и называется – Santa scala.