Чао, Италия!

Потом мне объяснили, что как-то так сделано, что какой бы дождь ни шел, вода, попадая сквозь отверстие внутрь Пантеона, каким-то чудесным образом делится на струи и попадает точно в эти ливнестоки. Это очередной древнеримский обман, или это правда?

– Говорят, что так, – улыбнулся Алексей. – Кстати, об этой дыре в своде. Я все время искал объяснение, для чего ее сделали.

Когда я спросил архитектора Мартини, зачем она, и предположил, что для света, то он объяснил, что не все так просто.

Panteon – это же дом всех богов.

Вот все боги и заглядывали в эту дыру и смотрели, что делают люди в их доме.

Хотя это, конечно, не очень серьезное объяснение.

Другое объяснение дал священник, и оно важно для понимания, почему Пантеон так хорошо сохранился. А сохранился он, потому что это был один из первых языческих монументов, который был превращен в христианскую церковь. Ее назвали Santa Maria dei Martiri – «Святая Мария мучеников», украсили крестом, и ее сразу перестали разрушать.

Так вот, этот священник легко и просто объяснил смысл отверстия. Понимаешь, сказал он, когда церковь освятили, то черти куда-то должны были вылететь, не так ли?

Я считаю это объяснение гениальным.

Что касается сливных отверстий внизу и дождя – знаешь, там такая плотная подушка воздуха и все рассчитано так, чтобы воздух вырывался наружу с такой силой, что только при каком-то невероятном ливне какие-то жалкие капли могут попасть вовнутрь.

Но давай, собственно, скажем несколько слов о предназначении Пантеона.

Пантеон – это место для памяти.

Там есть несколько захоронений, среди которых наиболее знаменитое – это могила Рафаэля.

Кстати, говоря об охране древнеримских памятников и их разграблении на «законных основаниях», нужно сделать небольшое отступление.

Когда строили Собор Святого Петра, то одним из ведущих строителей был Джан-Лоренцо Бернини.

Так вот, Бернини посмотрел на Пантеон и попросил разрешения у Папы… снять с него бронзу, чтобы в новом соборе построить знаменитый алтарь-шатер и поставить его в центре Собора.

Вот где бронза с Пантеона.

Получился шатер на четырех колоннах.

Кстати, четыре колонны алтаря формой повторяют, по преданию, колонны храма царя Соломона в Иерусалиме.

Так вот, когда ты подходишь к Пантеону, представь себе, что его купол выложен бронзой. Дай волю фантазии, чтобы увидеть это великолепие.

Кстати, Папа Урбан VIII был из рода Барберини, и итальянцы придумали пословицу, которую Пушкин записал в свой table-talk:

«Quod non fecere Barbari, fecere Barberini» – «Что не сделали варвары – сделали Барберини».

Так что на Пантеон давно смотрели как на источник полезных ископаемых.

С фронтона содрали бронзу для одних нужд, с купола – для других, чуть ли не для пушек.

Важно, однако, отметить другое: какой-то статус «дома всех богов» он все же сохранил.

Красавчик Рафаэль и злобный Микеланджело

Но вернемся к Рафаэлю, захоронение которого в Пантеоне глубоко символично.

Если можно употребить в данном случае советскую лексику, то он был первым в истории комиссаром по сохранению ценностей прошлого, причем его комиссарить назначил лично Папа.

Рафаэль, он ведь, как Моцарт, сделал столько, что уму непостижимо.

Он прожил тридцать семь лет и оставил после себя школу живописи, школу мозаичного дела в Ватикане и еще школу ковроткачества. А еще он был, как уже говорилось, комиссаром по охране памятников.

Но, главное, он, конечно, был гениальным художником, потрясающим по легкости.

Трудно даже себе представить, но именно в Италии эти гении жили в одном времени, а иногда даже в одном городе.

Можно представить себе это столкновение талантов, амбиций и ревности.

Они же все знали друг про друга.

Ведь Рафаэль был бельмом в глазу у Микеланджело, которому все давалось с огромным трудом. Микеланджело был трудягой, но ему все время приходилось заниматься не своим делом. Он считал себя скульптором. Он ненавидел себя за то, что не мог отказать Папе и согласился расписать Сикстинскую капеллу.

Он лежал на строительных лесах под самым потолком с кистью в руке, ведь никому нельзя доверить, в такой работе, не то что расписать какой-то малозначимый проект, а даже смешать краски. Краска капала ему на лицо, из-за пыли невозможно было дышать. А потолок огромный, еще расписывать и расписывать.

А Рафаэль?

Сделал маленький женский портретик – и пошел довольный с цветком в петлице…