Армагеддон был вчера

—Так точно…

Полная покорность возбуждает. И не только в сексе.

— Повторите!

Дуб грузно поднялся, почесал затылок.

— Идиот я, блин, подруга! Да ты бы на этого тормоза посмотрела! Лыбится, падла, и блекочет всякую туфту! Он же, сука, плановой, блин! Гондон поганый, ломка у него, гада! Дозу просит!..

— А теперь по-русски, пожалуйста…

Пока племянничек пытался найти адекватные выражения в великом, могучем и свободном, я припомнила замеченный мною еще той ночью странный — неподвижный и прозрачный — взгляд Кондратюка. И пожалела, что не взялась за дело сама. Хотя и без меня можно было догадаться, что у мерзавца — астенический синдром, и в таком состоянии бить его просто бесполезно. А теперь единственный подозреваемый по важнейшему делу выбит из игры — в буквальном медицинском смысле — и, возможно, надолго.

— Что он сказал? — перебила я, не дав товарищу Изюмскому подыскать эквивалент к выражению «гондон поганый».

Дуб молча протянул мне листок — тот самый, единственный.

Ну-с?

«Гражданина Трищенко я не убивал. Пистолет мне вручила Очковая. Она велела прийти в бар „Момай“. С моих слов записано верно».

Подписи не было, зато имелась грамматическая ошибка (бедный Мамай!). Я вздохнула.

— Что баллистики говорят? Пистолет тот?

— Тот…

В принципе с этим можно сунуться в суд. Пистолет, личность подследственного, поведение при задержании. Но ведь дело не в наркомане! Точнее, не в его поганой личности. Трищенко убили безнаказанно, в меня тоже стреляли, явно не опасаясь последствий. Кто дал этому уроду право убивать? Наркоманы-убийцы в нашей практике попадались, и не раз, но исключительно мертвые. «Психоз Святого Георгия» достает их вдвое быстрее, чем всех прочих. Кажется, на эту тему была даже статья…

— Когда мы сможем его допросить? Молчание затянулось, и я почуяла недоброе.

— Господин Изюмский!

— Да блин!.. Я его по башке ненароком двинул! У него это… Сотрясение!..

Да. Идиот. Клинический.

— Ладно. Посетителей допросили?

Протоколы я листала недолго. Дуб оказался дубом и тут. Свидетелей расспрашивали о Кондратюке — но не об убитом Трищенко. О Кондратюке же знали немногое. Появляется редко, мало с кем общается, предлагает себя исключительно за деньги или за «дозу», имеет совершенно непотребную кличку «Глубокая Пасть», не танцует… Не танцует — этого мы не учли… Эх, не о том спрашивали! С Кондратюком пока все ясно, нам бы про Убитого Трищенко узнать. Бармен — человек известный, тут бы многое всплыло!..

— Кто такая эта Очковая, не знаете?

Дуб только вздохнул. Озвереть? Нет, не стоит. Займемся педагогикой.

— Значит так, Изюмский! Кондратюка — на обследование. И не в лазарет, а в Центральную клиническую. Срочно! Пусть Ноглядят, что в нем такого особенного. Дальше… Вызовите всех свидетелей еще раз. Узнайте все о Трищенко. Побывайте у него Дома, расспросите родителей… Вас методике расследования учили?

Тяжкий вздох был мне ответом. Ну конечно! Юракадемия, заочное отделение!

— Как только найдете Очковую — везите сюда. Обыск на квартире. Как заявку на ордер писать — знаете?

— Да знаю я, госпожа старший следователь! — возгласил дуб. — Я просто того, ну… этого…

Верно. И того он. И этого тоже.

— Налейте коньяку!

Последняя фраза была явно воспринята как знак примирения. И напрасно. Я отхлебнула коньяк (прекрасный, откуда только взялся?), улыбнулась:

— А будете обо мне сплетничать, кое-что оторву. Что именно, вам Никанор Семенович уточнит. Настоящий мужик баб трахает, а не облизывает языком при посторонних. Ясно?

Удивительно, но дуб покраснел. Да так, что я почти его простила. Все-таки жизнь мне спас, охломон! Ладно, можно еще по глоточку…

Я кивнула на бутылку, товарищ Изюмский послушно привстал…

Дзинь! Дзи-и-инь!

Черт! Я и забыла, что телефоны бывают не только в моем кабинете.

— Вас, Эра Игнатьевна!

Так и знала…

— Гизело? Где тебя леший носит? Немедленно на выезд! Ревенко! Да пошел бы он!..

— Какого беса! Я работаю!..

Из трубки послышался рык, да такой, что даже я дрогнула.

— Немедленно! В городе погром! На Сумской! Поняла? Шеф уехал, дозвониться не могу! Ноги в руки, мчись, принимай решение! Я к «сагайдачникам», они, болваны, с выходом тянут!..

Выполняй!

К «сагайдачникам»? Ого, дело скверное, если дошло до курсантов Особого военного университета имени Сагайдачного. На моей памяти такого еще ни разу…