Нопэрапон или По образу и подобию

И правильно.

Чтоб не перегореть заранее.

Помню, на старом-престаром турнире, перед самым выходом на татами, один молодой боец-грузин приставал к своему тренеру:

– Шота, настрой меня на бой! Шота, ну настрой! Шота, волнуюсь – финал ведь!

Тренер молчал, топорща усы щеткой, пока горячему финалисту не объявили выход. Тогда седой кавказец достал из кармана английскую булавку, раскрыл ее и хладнокровно воткнул своему питомцу в левую ягодицу.

До середины.

– С-с-сука! – почти без акцента взвыл питомец и ринулся в бой, потому что время вышло.

Это был самый короткий бой на турнире: кажется, что-то около двадцати секунд.

Нокаут.

До вечера находчивый Шота прятался в моем номере, только хмыкая, когда по коридору в очередной раз проносилось: «Найду – зарежу!» К вечеру молодой грузин-чемпион постучался в нашу дверь. В руке он держал бутылку коньяка «Ахтамар».

– Это Шоте Зурабовичу. – Чемпион улыбался во весь рот. – Отдай и выпей с ним за его здоровье.

– Заходи, – сказал я.

Коньяк оказался удивительно славным.

С тех пор, за неимением рядом хладнокровного Шоты, обученного точно рассчитывать нужный момент, я сам носил в кармане булавку. Воображаемую – и старался думать о всяких пустяках, пока жизнь не объявит мой выход на татами. Главное: воткнуть стальное жало в собственную, горячо любимую задницу лишь тогда, когда все время вышло. Все, без остатка, и тогда вместо рефлексии или унылого потирания ягодицы ты кидаешься вперед.

– Я сейчас, – вдруг сказал Димыч, опуская туго набитую сумку на асфальт.

И пошел к студентам.

Знакомого встретил, что ли?

– Да нет, это Ксена, принцесса-воин! – донеслось от компании, явно в продолжение какого-то веселого разговора; и почти все студенты повернулись к нам спиной. – Готовится к очередному подвигу!

– Ничего подобного. – Димыч ловко внедрился в тусовку; я слышал его голос, но его самого практически не видел. – Это не Ксена. Это та девушка, которая в начале месяца искалечила шестерых насильников. Вы что, ребята, телевизор не смотрите?!

И через секунду он уже возвращался к нам.

Следом за ним, пунцовая донельзя, тащилась… княгиня Ольга!

– Я ее сразу засек. – Сумка покинула асфальт, вернувшись на плечо. – Она за студентами пряталась. Подглядывала.

Наш «хвост» судорожно комкала полы своей штормовки.

– Я… Олег Семенович, я вам домой позвонила… сказала, что с первого года…

Все было ясно, как божий день. Эта красна девица, зная время нашей поездки на отстрел дикого Монаха, позвонила моей жене – и та, ничтоже сумняшеся, дала координаты.

Проще простого.

– Ну что, парни… – Я повернулся к Димычу и Ленчику, накинувшему куртку на манер гусарского ментика, вполплеча. Одеться нормально мешала рука в лубке. – Выкинем «зайца» в открытый космос или пусть летит с нами до Магелланова Облака?

– Пусть летит, – без тени улыбки ответил Ленчик.

Димыч только кивнул.

А в электричке мы полтора часа молчали.

* * *

На территории дома отдыха Владимира Монахова не оказалось. Заглянув в корпус администрации, я обнаружил там пожилую башкирку – почему именно башкирка оказалась директором санатория на неньке Украине, я понятия не имел! – и разговорил дочь степей за минуту. Да, лысый писатель у них проживает, да, со странностями, как и все творческие люди, да, друзьям-коллегам лучше подождать на лавочке, потому что с утра он почти всегда уходит в лес; да, по ту сторону железной дороги.

Да, пятерку она возьмет и не поморщится.

А мы промолчали еще с полчаса, топая сперва по асфальту, потом по песку, потом – по слежавшейся, желтой хвое. Сосны водили хороводы, взбегая на холмы, кучкуясь в редких лощинах; тропинка юлила, виляла хвостом, а мы все молчали, пока впереди не открылись места знакомые и даже, можно сказать, родные.

Вот уже семнадцать лет мы ездим сюда сдавать экзамен. Вот уже семнадцать лет последнее воскресенье мая радует нас отличной погодой, какие бы дожди ни хлестали с неба до или после. Посторонние не верят, а мы в заветный день бодро топаем на Леваду, пусть тучи и обложили небеса кромешным матом. Мы твердо знаем – распогодится. К девяти-десяти часам – обязательно распогодится.

Иначе не бывает.

– Ч-черт, – вдруг буркнул рядом Ленчик, козырьком пристраивая ладонь над глазами. – Олежа, глянь…

Я глянул.

И подумал, что у нас есть шанс опоздать.

Крупный такой шанс.

Ребристый.