НОКТЮРНЫ: пять историй о музыке и сумерках

Я слез с подоконника, отложил гитару и растянулся на своем матраце. И какое-то время вглядывался в пятна света на потолке. Ясно, что зазвали меня сюда под лживыми предлогами; все, что им было нужно, — это обзавестись дешевой рабсилой на горячий сезон — олухом, которому и платить не обязательно. А моей сестре и невдомек, что я пытаюсь достичь чего-то большего по сравнению с ее муженьком-идиотом. Поделом им будет, если я оставлю их тут кашу расхлебывать и прямиком направлюсь в Лондон. Я проворачивал все эти мысли в голове снова и снова — наверное, час с лишком, а потом немного успокоился и решил, что ночь уж как-нибудь перекантуюсь.

Спустившись, как обычно, после того, как закончилась суета с завтраком, я не очень-то с ними обоими разговаривал. Поджарил себе тосты, налил кофе, прихватил остатки омлета и уселся в углу кафе. Все то время, пока я угощался, голову сверлила мысль, что на холмах мне непременно попадутся Тило и Соня. И хотя это означало, что придется выслушать много чего о гостинице Ведьмы Фрейзер, я поймал себя на том, что хочу опять с ними увидеться. Ведь если даже условия проживания там оказались невыносимы, они сроду не заподозрят, что я по злобе их туда направил. Вывернуться можно будет по-всякому.

Мэгги и Джефф, как видно, ожидали, что я снова приду им на выручку с утренней запаркой, но я решил дать им урок: пусть учатся считаться с людьми. Поэтому, позавтракав, я поднялся наверх за гитарой и улизнул из дома через черный ход.

Снова начало припекать, и, пока я взбирался по тропинке к моей скамье, пот ручьями лил у меня по лицу. Хотя за завтраком Тило и Соня не выходили у меня из головы, тут я забыл о них начисто и, одолев последний склон, не без удивления обнаружил, что на скамье в одиночестве сидит Соня. Она тотчас меня заметила и помахала мне рукой.

Я по-прежнему чувствовал себя по отношению к ней настороже — особенно в отсутствие Тило — и сидеть с ней рядом особым желанием не горел. Однако она, широко улыбнувшись, подвинулась, как бы освобождая для меня место, так что выбора у меня не оставалось.

Мы поздоровались и какое-то время посидели молча, не говоря ни слова. Поначалу это казалось естественным: и потому, что я не сразу отдышался, и потому, что вокруг было на что поглядеть. Туманная дымка, да и облачность были плотнее, чем накануне, однако, если напрячь зрение, за границей Уэльса можно было различить Черные горы. Дул довольно ощутимый, но приятный ветерок.

— А где же Тило? — спросил я наконец.

— Тило? О… — Соня приложила руку козырьком к глазам, потом показала пальцем. — Он там. Видите? Вон там. Тило там.

В отдалении я увидел фигурку — в зеленой вроде бы футболке, с белой панамой на голове, которая двигалась вверх по склону по направлению к Вустерширскому маяку.

— Тило решил прогуляться, — пояснила Соня.

— А вы не захотели к нему присоединиться?

— Нет. Решила побыть здесь.

Соня ничуть не походила сейчас на раздраженную посетительницу кафе, однако не имела ничего общего и с дружески участливой собеседницей, какой она была вчера. Что-то явно назревало, и я приготовился держать оборону касательно Ведьмы Фрейзер.

— Кстати, — начал я, — я немного подработал ту песню. Хотите послушать?

Соня поколебалась, потом сказала:

— Если не возражаете, то давайте не сейчас. Видите ли, мы с Тило только что крупно поговорили. Можете назвать это размолвкой.

— О да, конечно. Мне очень жаль.

— И вот он отправился прогуляться.

Мы снова помолчали, и я со вздохом произнес:

— Наверное, все это по моей вине.

Соня обернулась ко мне:

— По вашей вине? С чего вы взяли?

— Вы поссорились из-за того, что весь ваш отпуск пошел кувырком. А виноват в этом я. Все дело в гостинице, ведь так? Не очень-то она годится, верно?

— Гостиница? — недоуменно переспросила Соня. — Гостиница. Что ж, кое-какие недостатки там есть. Но в целом гостиница как гостиница, не хуже многих других.

— Но вам же бросились в глаза эти недостатки, разве нет? От вас ведь ничего не укрылось. Наверняка не укрылось.

Соня подумала над моими словами, потом кивнула:

— Вы правы, недостатки я заметила. Тило, впрочем, нет. Тило, конечно же, посчитал гостиницу шикарной. Ух, как нам повезло — только от него и слышалось. Повезло наткнуться на этакую гостиницу. Вот сегодня мы завтракали. Для Тило завтрак — просто чудо, лучше некуда. Я говорю: Тило, не глупи. Завтрак дрянной. И гостиница дрянная. А он говорит: нет-нет, мы настоящие счастливчики. Тогда я взорвалась. И выложила владелице все свои претензии. Тило меня уводит прочь. Предлагает пройтись. Мол, тебе от этого станет лучше. Пришли сюда. Тило говорит: Соня, погляди на эти холмы — красота-то какая. Разве нам не подфартило набрести в отпуск на этакое местечко? Эти холмы, говорит он, даже много прекрасней тех, какие он себе воображал, когда мы слушали Элгара. И спрашивает меня: что, разве не так? Я, возможно, опять вспылила. Нет, говорю я, эти холмы не настолько прекрасны. Не такими я их себе представляю, слушая музыку Элгара. Холмы Элгара величественны и исполнены тайны. А тут — всего-навсего какой-то парк. Вот это все я Тило и высказала, и тут настал его черед обозлиться. Он говорит: в таком случае я буду гулять сам по себе. Говорит: между нами все кончено, мы ни в чем не можем друг с другом согласиться. Да, Соня, говорит он, между нами все кончено. Только его и видели! Ну, вот и все. Вот почему он там, а я здесь. — Соня вновь загородила себе глаза рукой — понаблюдать за продвижением Тило.