Дайте им умереть

Потому что за спиной Зейри медленно поднимал пистолет маленький доктор.

Он двигался нечеловечески плавно, он тек патокой, расплавленной смолой, и Карену еще подумалось: именно так двигаются люди в ожидании ослепляющей боли, которая должна нахлынуть в строго определенный момент, и мозг говорит «да», а все тело, скованное цепями сознания, истошно кричит «нет!» и тщетно молит о пощаде.

Но ствол «гюрзы» с неизбежностью судьбы продолжал подниматься.

Пока не уставился в пушистый затылок Неистовой Зейри.

Ствол не догадывался, что судьба в последний миг передумала.

* * *

— Усмар! — еще успела бросить Неистовая Зейри, прежде чем из хрустящего мрака позади нее вихрем вылетело чудовище. — Когда эта тварь положит оружие, возьми перевязь и…

Никто даже не успел пошевелиться. Всклокоченная рогатая бестия пронеслась мимо доктора, зацепив его боком; руку доктора вскинуло вверх, грохнул выстрел, и пуля с визгом ушла в небосвод, напоминающий алмазную бархотку светской шлюхи. Раненое небо застонало, подавился криком Усмар, которому так и не довелось выполнить приказ начальницы, и в следующую секунду коза с размаха ударила рогами в спину Зейри Коушут.

Увы, коза в силу обстоятельств не смотрела приключенческих фильмов и поэтому не знала, когда стоит вмешиваться в действие второ… нет, скорее третьестепенным персонажам.

И стоит ли вообще.

Удар швырнул женщину вперед, Зейри всем весом налетела на спинку кресла, попытавшись обхватить предплечьями голову парализованной старухи; армейский нож выпрыгнул из пальцев и лягушкой ускакал в направлении аллеи — лязганье гравия подтвердило намерение ножа порезвиться на свободе, и Валих Али-бей прислушался, раздумывая.

«А не кинуться ли следом? — было написано на лице мальчишки. — Вдруг найду!»

Инвалидное кресло, знававшее гораздо лучшие времена — те, когда оно еще не было собрано, — зашлось кашляющим треском и начало заваливаться вперед и набок. Коза ударила еще раз, прежде чем Фаршедвард ухватил животное за шерсть на холке и, словно котенка, отшвырнул прочь. Но было поздно: один из полозьев, на которых крепились колесики, сломался пополам, кресло перевернулось под тяжестью двойного веса, старуха беззвучно рухнула лицом в землю, застряв в собственном обиталище дохлой черепахой… И тут Сколопендра пошевелилась и сделала два шага в сторону.

Чтобы дать дорогу летевшей сломя голову Зейри.

К сожалению, «сломя голову» оказалось лишь красивым оборотом: женщина почти сразу же вскочила на ноги возле раздвоенного кизила, ничем больше не напоминая статую Справедливости с театрального фронтона, а статуи Слепой Ярости на фронтоне не воздвигали.

— Тварь! — взвыла Неистовая Зейри хриплым мужским баритоном. — Тварь, змея!.. Сколопендра…

Глаза женщины метали молнии, а руки судорожно искали хоть что-то, хоть какое-нибудь оружие; и было видно, что Зейри Коушут, сотрудница администрации с правом преподавания, сейчас отдала бы все оставшиеся ей годы жизни за умеющий убивать подарок.

Судьба улыбнулась, подмигнула обиженно мекавшей козе и легонько толкнула Неистовую Зейри в плечо.

Женщина качнулась, нетвердо держась на ногах после падения, и ладони ее в поисках опоры нащупали рукоять застрявшего в кизиле меча.

Двуручного меча, гордости дурбанского музея, любимца хакима Рашида, украденного этой проклятой…

Кизил поспешно отпустил добычу, боясь, что в случае неповиновения его вырвут с корнем.

И Карену померещилось, что одновременно со свистом рассекаемого воздуха кто-то — наверное, тот, кто знает все, — успел расхохотаться и прошипеть между двумя мгновениями сошедшего с ума времени:

— Все сотворенное, рождающееся и растущее имеет свою звезду!.. Свою… звезду…

Карен был убежден, что это слова из книги Меноге Храт, хотя никогда в жизни не подозревал о существовании подобной книги.

…Огромный клинок несся по кругу, проходящему через худую детскую шею.

И зверем кричал вспарываемый мрак. Но в самую последнюю секунду тяжесть двуручника, чья общая длина на целую пядь превышала рост самой Зейри, возобладала над силой разъяренной женщины. Плоскость стального круга сместилась, чуть-чуть, самую малость, но этого хватило, чтобы убийственное лезвие просвистело над макушкой Сколопендры, по-прежнему застывшей и отрешенной; и, словно зажив собственной жизнью, старый меч слегка провернулся, ослабив хватку Неистовой Зейри. Другие нужны были пальцы, чтобы удержать вырывающийся из рук эспадон, пальцы воина, привыкшего к лоулезскому мечу с детства, пальцы, в которых металл гвоздей кажется мягким, как пластилин в руках ребенка. Рукоять прошлась остатками древних накладок по женским ладоням, лезвие полыхнуло в свете луны противоестественным блеском, как будто ржавчина на миг спала с клинка, или превратилась в полировку, или…