34  

Глава десятая

Хайль-баши

  • Здесь агнца любит лев,
  • здесь хищник мил и кроток.
  • Да здравствует наш рай —
  • рай клеток и решеток!

Фаршедвард Али-бей задумчиво жевал грандиозный денер-кебаб — вулкан лаваша с жирной пастромой тек по краям магмой зелени и огненной хинской аджики — и глядел вслед удаляющемуся по шоссе черному «Чаушу». Раздумья отягчали голову хайль-баши гораздо больше, нежели еда — желудок.

Первейшая заповедь борца-нарачи: заботы портят пищеварение.

И без того напрочь испорченное трупами на шоссе, стоявшим в ушах грохотом вертолета, маленькими, казалось бы, безобидными игрушками, роем вылетающими из молниеносно снующих в воздухе ручонок Сколопендры…

У меня не было выхода, твердил себе хайль-баши Фаршедвард. У меня не было ничего, ни входа, ни выхода, ничего, кроме некрасивой угловатой девчонки с глазами из фаррского мрамора.

Сколопендра.

Правнучка Фаршедвардовой кормилицы, бабушки Бобовай.

Полгода назад Али-бей поклялся никогда, никогда больше… сегодня он нарушил клятву. Результат — «приговор приведен в исполнение».

Едва из автобуса начали выбираться бледные заложники, Али-бей вгляделся и почувствовал озноб, как бывало с ним только перед ответственной схваткой на помосте; хайль-баши полагал, что забыл прикосновение зябкой ладони предчувствия.

Хаким! Хаким аль-Шинби из мектеба «Звездный час»! Недотепа-историк, у которого вдруг оказалась фотография Сколопендры!

Он был в этом автобусе.

Вот хаким спускается по ступенькам, помогает выбраться миловидной девушке, следующей за ним, дрожащими руками достает сигареты, ломает спичку за спичкой… Круглолицый человечек с куцей бородкой подносит ему зажигалку. Оба явно знакомы. Перебрасываются десятком слов. Девушка еле сдерживается, чтоб не разрыдаться; а вот уже и не сдерживается. Троица направляется к машине, на капоте которой мушериф-десятник записывает данные всех пассажиров для последующего снятия показаний, покорно становится в очередь, косясь на грузящихся в фургон гургасаров…

Совпадение? Мало ли зачем хакиму Рашиду приспичило сесть именно в этот автобус!

Возле сверкающих мигалками машин материализуется дородный бородач, одетый с иголочки, и, размахивая дымящейся сигарой, проталкивается прямиком к круглолицему коротышке и хакиму. Следом за бородачом тенью движется детина с маловыразительной физиономией телохранителя. Еще бы: такое тело и не хранить! Али-бей не верит своим глазам: Равиль ар-Рави, Большой Равиль, далеко не последний из шейхов «Аламута»… а ведь не придерешься — даже налоги, говорят, и те платит исправно!

— Господин хайль-баши, тут…

— Я занят! — рявкает Фаршедвард. — Не видишь — господин хайль-баши ест!

Испуганный мушериф исчезает быстрее принцессы Зейнаб, убегающей от людоеда-извращенца Вишапа ибн-Вишапа. Скажи Тот-еще-Фарш, что он сейчас думает, и избавиться от подчиненного было бы гораздо труднее. Думать — не поле пахать; зато есть — дело святое. Когда начальство изволит кушать, его лучше не беспокоить.

Задерживать недавних заложников не было никакого повода. Бессмысленная, глупая идея. Хайль-баши просто сидел и наблюдал за тем, как круглолицый, хаким Рашид и его подруга садятся в «Чауш» Большого Равиля, «горный орел» что-то втолковывает своим спутникам, дверца захлопывается…

Что же это получается? Сколопендра неожиданно выигрывает в «Лотерее Двенадцати Домов» место в привилегированном мектебе, куда мечтают пристроить своих отпрысков обеспеченные родители чуть ли не со всей страны. Случайность? Допустим… Однако упрямая девчонка идти в мектеб наотрез отказывается, и тогда за ней являются, уговаривают, а потом пытаются увести силой. У хакима аль-Шинби, преподавателя именно этого мектеба, «случайно» обнаруживается фотография Сколопендры. Заснятой в момент… скажем так — вольных упражнений. Значит, они знают? Тогда кто — «они» и чего от них ждать?

Хороший вопрос; только хорошего ответа на него пока нет.

И тут на залитой кровью заложников и смертников сцене появляется Равиль ар-Рави собственной персоной. Каким краем завязан здесь шейх «Аламута»? Ну да, в мектебе у него учится дочка, никакой тайны в этом нет, но в его машину садится тот самый хаким, у которого обнаружилась фотография девчонки! Кстати, а кто такой куцебородый коротышка?

Фаршедвард на минуту перестал жевать и распорядился принести ему лист с данными заложников. Коротышка расписывался перед хакимом. Ага, вот! Кадаль Хануман, психоаналитик, доктор психологии… Очень интересно! Магистр истории и доктор психологии уезжают в одной машине с «горным орлом». Просто союз пера и орала, в смысле глотки Большого… Стоп. Не иначе Большой Равиль прибрал к рукам какого-то святого. Обычному врачу это не под силу…

  34  
×
×