Дайте им умереть

КНИГА ТРЕТЬЯ

В ОДНОЙ ОБОЙМЕ

• Дальше продвинулись,
• Дольше горели.
• Тех, что погибли,
• Считаю храбрее.

Г. Поженян

Глава первая

Сколопендра

• Жалко палку — бьет по псу.
• Палка, я тебя спасу.

Темно. Ночь, наверное. Она посмотрела в небо. Звезды. Наверное.

Иные, чем обычно, — незнакомые, чужие. Смотрят глумливо. И яркие — как кристально-пристальные глаза ночных хищников. Стальные глаза.

Ослепительно белая, сияющая луна. Такой не бывает!

Темно? Нет, это ей только показалось в первый момент. Просто тени совсем черные, неправдоподобно четкие, и, когда ветер мягко перебирает шевелюру деревьев, тени, в свою очередь, начинают двигаться как живые, словно они — сами по себе, у них какие-то свои теневые дела, свои, непонятные людям игры.

Эти игры могут быть опасными.

Наверное.

Наверняка.

Значит, надо торопиться — пока тени не заметили ее, не обступили со всех сторон, мешая пройти…

Пройти — куда?

Конечно же, вон туда, к ограде; там, в кустах, спрятан он — тот, которому она должна помочь.

Помочь уйти.

…Люди.

На ступеньках и на дорожке, прямо на колючем гравии, — везде лежат люди. Они, что… Белые губы шепчут неслышные белые слова. Нет, просто спят. Наверное. Ей совсем не хочется, чтобы люди умерли.

Ей просто не нравятся слова белых губ.

Пусть спят. Надо торопиться, пока они не проснулись.

Молодая трава нежно щекочет босые ноги, деревья дружелюбно расступаются, тени пытаются ухватить за щиколотки, но не могут — призрачные когти бессильно соскальзывают, с сожалением втягиваясь во мрак под деревьями.

Впереди — залитая лунным молоком лужайка, за ней — стена кустов, тех самых единственных в мире кустов; а за кустами — бессмыслица, чушь, бред, нездешняя ересь, от которой веет сырым холодом, но не таким, как на кладбище, другим, еще более чуждым… равнодушным!

Туман.

Наверное.

Туман клубится над лужайкой, и она идет сквозь него, утопая по колено в белесых струях, плавно перетекающих от пряди к пряди.

Здесь.

Наверное.

Дорожного знака на той стороне тоже, да и самой дороги не видно, но она теперь точно знает — здесь. Да, чуть левее…

Оцарапанная рука нашаривает под тканью массивную рукоять.

Я вернулась за тобой, мой хороший. Нет, я не бросила тебя! Как же я могла…

Извлечь меч из кустов удается только со второй попытки. Руки девочки исцарапаны в кровь, но она не замечает этого — держа перед собой тяжелый эспадон, очертания которого мало угадываются сквозь ткань старого штандарта, девочка идет к воротам.

Все. Надо уходить. Отсюда уже совсем недалеко.

Едва различимые сквозь сгустившуюся мглу ворота полуоткрыты. У ворот лежит еще один человек. Вместо левого уха у него — нелепый огрызок. Рядом валяется в темной луже какой-то странный предмет, но девочка не замечает его; она проскальзывает между решетчатыми створками и идет прочь. Некоторое время смутный силуэт еще виден, потом — исчезает.

Тишина.

Наверное.

Глава вторая

Альборз-пахлаван

• Я такого не хотела — чтобы тело улетело…

Шайтанов шашлык! Что это было?! Глючево? Крыша промокла? Так я вроде ничем не долбился… Звезды в небе. Луна. Ночь?! Где шейх?!

Альборз приподнял тяжелую, как со свадебного похмелья, голову, обалдело моргнул и огляделся.

Двор мектеба. Кругом валяются люди. Разборка случилась, что ли? Шейх! Большой Равиль. Вот он, рядом. Дышит — брюхо мерно поднимается и опускается. На губах — слюна пузырями. Значит, жив хозяин. И крови не видно.

Спит?

Без чувств?

Бомбу подложили? Все вокруг цело, здание, люди… и воронки нет. Может, снаружи шарахнуло, а нас волной зацепило?

Голова по-прежнему кружилась, держать ее поднятой было трудновато, а встать — так попросту невозможно. Альборз-пахлаван засопел и снова прижался щекой к сырой брекчии аллеи. Сейчас его малость отпустит, он приведет в чувство шейха — и надо живенько мотать отсюда, пока легавые или кто другой не нагрянул…

Взгляд телохранителя был устремлен в сторону ворот, наполовину скрытых туманом — и, когда Альборз-пахлаван совсем уж было решил, что может подняться, в дымной пелене проступил неясный контур.

Человек!

Телохранитель замер, настороженно вглядываясь, вставать он мгновенно раздумал: ежели что — пусть решат, что он тоже без сознания. И только правая рука Альборза медленно, очень медленно потянулась к наплечной кобуре, где дремал в ожидании подходящей минуты любимый «барс»-автомат.