Парижский шлейф

– Я устал, – громовым раскатом пронеслись выстрелившие, как из пушки, слова. Все вздрогнули и замолкли. Элен молча встала, бросила на мужа испепеляющий взгляд и затараторила, чтобы сгладить повисшую в воздухе испуганную тишину:

– О-о-о, уже двенадцатый час. Бедненькие, как же вы будете добираться так поздно домой? Пойдемте, я вас провожу.

Она театрально широко зевнула, прикрыв узкой ладошкой рот, и повела компанию к выходу. Аспиранты, словно маленькое стадо баранов, последовали за ней.

Настя молча закрыла дверь, ведущую из столовой к парадному выходу, и отправилась в комнату Эдгара за коляской. Она попыталась было помочь ему перебраться со стула в инвалидное кресло, но он так больно и брезгливо откинул ее руки, что всякое желание делать что-либо пропало. Как горилла, мужчина повис на подлокотниках кресла и одним махом переместил свое тело в коляску. Быстро развернулся и уехал к себе. Настя обиженно смотрела ему вслед, к горлу подступал огромный ком. Потом она повернулась к столу и начала собирать посуду.

– Хотите, помогу? – раздался глубокий голос за ее спиной. – Меня Элен к вам прислала.

– Мне все равно, – Настя отвернулась к раковине и начала соскребать остатки еды с тарелок в ведро.

На ночь Жан действительно остался в доме – они с Элен разместились в огромной свободной спальне наверху, рядом с комнатой Насти. Было решено, что на первом этаже, особенно в присутствии Эдгара, Настя и Жан изображают влюбленных голубков, а добросердечная Элен покровительствует им и защищает от нападок мужа. На втором этаже, куда Эдгару на коляске не забраться, Элен и Жан наслаждаются обществом друг друга, а Настя по мере возможностей их прикрывает. Главная сложность состояла в том, чтобы никто случайно не проронил неосторожного слова.

Первую ночь девушка ни на секунду не смогла уснуть: из соседней комнаты доносились такие самозабвенные стоны и всхлипы, что, будь у Насти бируши, вряд ли и они могли бы помочь. Наверняка бедняга Эдгар внизу тоже все прекрасно слышал. Угомонились любовники только под утро, когда Насте поpa было вставать и начинать свои ежедневные хлопоты по дому. Вниз она спустилась уставшая, со слипающимися от сонливости глазами.

– Так ты опять за старое? – Эдгар вырос перед ней словно из-под земли.

– Вы о чем? – По телу пробежала омерзительная дрожь, когда он схватил ее костлявыми пальцами за запястье. – Отпустите немедленно!

– Почему?! – Лицо Эдгара перекосилось. – Тебе нравится, когда тебя трогают только здоровые мальчики, а взрослые месье без ног не возбуждают?

Настя вырвалась, слезы брызнули из глаз. Она бросилась прочь. Убежала наверх и просидела там до тех пор, пока не проснулись Жан и Элен. Во второй раз она спустилась вниз вместе с ними. Эдгар к тому времени заперся в своей комнате и не показывал носу до самого ужина.

Дни Насти после переезда в дом Элен Жана потянулись тяжело и медленно: каждое утро влюбленные уезжали в университет, а она оставалась наедине с Эдгаром, который не переставал издеваться над ней и использовал каждый удобный случай, чтобы больно задеть. Он припоминал все «ее» ночные стоны, каждый вскрик; он укорял ее потерянным ребенком, о котором неизвестно зачем ему рассказала Элен; он называл несчастную домработницу дрянью и потаскухой. Его злоба на весь белый свет с появлением в их доме здорового и красивого Жана достигла апогея. Кажется, больше всего раздражала калеку мысль о том, что судьба в свое время жестоко покарала его за подобные грехи, а Жан как ни в чем не бывало снимает с жизни сливки. И наглая девчонка, прислуга в его доме, позволяет себе всякие вольности, не чувствуя никаких угрызений, забыв, что она приставлена здесь к нему, Эдгару Дювалю. Продолжает огрызаться, молча готовит свои дурацкие обеды и моет полы, как будто так и надо!

С другой стороны, эмоциональный перелом, который в нем вдруг случился, дал неожиданный эффект: вместо того чтобы таращиться целыми днями в телевизор и лузгать мерзкие тыквенные семечки, он теперь с упорством маньяка занялся физической подготовкой. С самого утра пропадал в домашнем спортзале, где стояли специальные тренажеры, которые Элен купила сразу же по его возвращении из больницы и которые пропылились без дела все три года; выписал пачку медицинских журналов; попросил жену свозить его в клинику и заказал протезы. Когда заказ был доставлен, Эдгар на целый день закрылся со своим приобретением в комнате, откуда то и дело доносились ругательства, грохот и болезненные стоны. Дальше он взял за правило прерывать занятия и тренировки только на еду или сон. Настя пыталась объяснить Элен, что еще немного – и ее супруг, в котором обнаружился неиссякаемый запас упорства и дьявольской силы, сможет спокойно передвигаться по всему дому. Пора было задуматься над тем, чтобы удалить из спальни Элен ее драгоценного Жана. Но та пребывала в состоянии полной эйфории и ни о чем не желала слышать.