Парижский шлейф

– Вот, – отрекомендовал пограничник, приведший Настю, – злостное нарушение визового режима.

– А-а-а, – неожиданно начальник улыбнулся, – на «злостное» что-то не похоже. Присаживайтесь. Что там у нас?

Пограничник опустился на стул, проследил, чтобы Настя тоже села, протянул документ начальнику и прокомментировал: «Два с половиной года нелегального пребывания в стране». Тот полистал паспорт, нахмурился. Встал из-за стола, подошел к копиру и открыл пластмассовую крышку.

– Знаете, чем вам это грозит? – спросил он Настю, не оборачиваясь, сосредоточившись на копировании документа.

– Нет, – едва слышно прошептала она, – но я не специально. Я была больна, у меня случился нервный срыв, а потом – нарушение памяти. – Они со Стасом заранее, еще дома, продумали эту историю: полуложь-полуправду. Вот только Настя понятия не имела, сможет ли это ей сейчас помочь. – Я хотела вернуться домой, но совершенно не понимала, что должна делать. А потом меня разыскали родители и выслали за мной доверенного человека. Бедные, они уже думали, я умерла.

– Гм, – начальник смущенно хмыкнул. – Вы что, все это время пролежали в клинике, и там не могли идентифицировать вашу личность? – сурово спросил он.

– Нет, – Настя зацепилась за спасительную версию, – я лежала в клинике только в самом начале.

– Долго? – спросил он, глядя в упор.

– Я не помню, – слабо всплеснула руками она.

– Адрес клиники можете назвать? – Начальник вернулся к столу и сел.

– Нет, – Настя опустила голову, – но он у меня записан. Она извлекла из сумочки потрепанную записную книжку и начала в ней намеренно долго рыться.

– Вот! – притворно обрадовалась она, добравшись до последней странички, которую заполнила всего час назад.

Начальник брезгливо принял книжицу из ее рук и жестом попросил пограничника вывести девушку из кабинета.

Стоя у двери, Настя изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Не волнуйтесь, – пожилой пограничник неожиданно проникся к Насте сочувственной симпатией, – если вы не солгали, ничего страшного с вами не произойдет. Я знаю, как это бывает. У меня жена страдает провалами памяти.

– Да?! – испуганно переспросила она. – А как вы думаете, мне разрешат вернуться домой?

– Конечно, – улыбнулся он, – даже если вы попытаетесь остаться, вас депортируют. А вот права въезда в любом случае лишат на длительный срок.

– Это неважно, – с облегчением вздохнула Настя. В гробу она видела чертову Францию со всеми ее историями порочных жизней и болезненных душ.

Как только они вернулись в кабинет, начальник всучил Насте паспорт со словами: «В клинике подтвердили, что у вас могло произойти ухудшение». Видимо, там ему, как должностному лицу, рассказали обо всех подробностях ее болезни, и теперь он прятал глаза. «В полиции утверждают, что за вами по их ведомству ничего нет», – добавил он и, уставившись в пол, пожелал ей спокойного возвращения домой. Въезд во Францию на ближайшие три года для Насти был закрыт.

– Спасибо, месье, я не вернусь. – Настя поблагодарила его так радостно, что начальник даже растерялся и обиделся за родную страну.

Пограничник отвел Настю обратно к Стасу, который метался за красной линией, словно обезумевший бык в загоне. Увидев Настю, молодой человек расцвел счастливой улыбкой, и Настя на мгновение даже подумала: «Не такое уж это противное слово – «муж».

Часть третья

Les Fleurs du Mai^[16]

Глава 1

– Настя, откуда эта идиотская мысль?! – Стае ходил туда-сюда по крошечной кухне только что купленной квартиры в Марьине, сшибая мебель.

– Спасибо за комплимент, – Настя ехидно усмехнулась, сосредоточенно разглядывая свою кружку с чаем.

– Да, тебе нужно заняться своим делом, и это возможно, деньги от продажи дома твои, но что за бред ты несешь?! – Он нервно выдвинул стул и сел, схватив в свои руки Настину ладонь. Чай расплескался.

– Не бред, – Настя взглянула в его глаза со злостью, – это единственное, что я знаю «от и до», чувствую психологию бизнеса. Я хочу этим заняться!

– Это – бизнес? По-моему, ты просто не в себе, – Стае осторожным жестом погладил ее по голове. – Нельзя торговать живым товаром, потому что когда-то продали тебя. Настенька, солнышко, все прошло! Давай забудем, начнем новую жизнь. Поженимся, откроем магазин, ателье, кафе – что хочешь, но…

– Я хочу клуб, – Настя дрожала от готовой вырваться наружу истерики: впервые за долгое время перед ней стояла вполне конкретная цель, от которой она ни за что не желала отступиться, – и можешь считать это болезнью. Мне все равно!

---

16 Цветы зла (фр.).