Одержимый магией

Да, но теперь он уже прекратился. Может, просто броситься вперед, схватить цилиндр и убежать? Или же постараться сделать все тихо? Как велика эта змея, и как быстро она может двигаться?

Но ответов не было, и Маусглов решил, что его мучители знают об этом не больше его. Он сделал шаг вперед и снова остановился. Тишина. Еще шаг. Да, цилиндр действительно светится. Именно его и хотел добыть Поль, но, видимо, еще не добрался досюда.

Почему? Мешают корабли Марка? Возможно… А что будет потом, когда Маусглов добудет эту игрушку? Есть ли у этих семерых еще какие-нибудь виды на него? Или же он станет совсем свободным?

Еще шаг… Ничего… Еще два быстрых шага.

Какое-то шуршание… Как чешуя о камень. Он сдержал дрожь и пошел дальше. Перешагнул через кучку щебня. Шуршание продолжалось. Как будто раскручивалось что-то огромное, свитое кольцами.

— Граната! Брось в отверстие гранату! А сам ложись и прикрой голову!

Он сделал, как было приказано. Граната появилась в его руке, затем взметнулась в воздух. Маусглов бросился вперед укрыться за копией пирамиды. Он увидел огромную, украшенную яркими перьями голову, поднимающуюся над низким проходом в стене. На него смотрели огромные немигающие глаза, глубокие, как пещеры. Во лбу горел большой изумруд.

А затем взрыв потряс пирамиду.

Огромный каменный блок рухнул с потолка, посыпались мелкие камни, песок. В лучах солнца заплясала пыль. Оранжевая корзина слетела с вершины пирамиды, цилиндр выкатился из нее и остановился у коленей Маусглова.

— Хватай его! Хватай и беги!

Он огляделся, схватил цилиндр и вскочил на ноги.

— Поздно, — сказал он сам себе, держа в правой руке цилиндр, а в левой — меч. — Она не убита.

Зловещее шипение заглушило грохот камнепада. Ярко-оранжевая голова моталась из стороны в сторону, как бы потеряв ориентацию. Но все же она приближалась к Маусглову. И очень быстро.

— Ударь ее между глаз! Прямо в изумруд!

Маусглов поднял меч, хорошо понимая, что сможет ударить только один раз. Второй возможности не будет. И когда змея бросилась на него, он ударил.

* * *

Они ворвались, наконец, прямо в утро, задыхаясь и еле сдерживаясь от рвоты. В ушах звенело, сердце отчаянно колотилось. Поль посмотрел вниз и увидел полоску пляжа, окаймленную густыми тропическими зарослями.

— Вниз, Лунная Птица, вниз! Мы еле держимся.

— На пляж? — дракон замедлил полет, снижаясь.

— Да. Мы хотим вымыться, поесть, отдохнуть.

— Поль, я больше не могу…

— Знаю, потерпи минутку…

Дракон мягко приземлился. Они скатились с него и растянулись на песке. Спустя некоторое время Поль протянул руку и коснулся Норы.

— Ты хорошо держалась.

— Ты тоже, — она похлопала дракона по шее: — Молодец. Поль, а где мы?

— Нам еще далеко? — спросил он у дракона.

— Мы будем там, когда солнце поднимется высоко.

Они разделись, вымылись в воде, вычистили одежду. В это время дракон охотился за дичью, которой было полно в зарослях. Поль и Нора тоже поели, молча смотря на плещущиеся о берег волны и позолоченные солнцем облака.

— Сейчас я, наверно, проспала бы целую вечность, — сказала, наконец, Нора.

— Времени у нас очень мало.

— А когда все кончится, что мы будем делать?

— Если я останусь жив, то прочту все книги в отцовской библиотеке.

— А потом?

— Не знаю. А, нет! Я восстановлю Рондовал, хотя и не знаю, останусь ли я в нем жить или уйду.

— Уйдешь? Куда?

— Не знаю. Но я однажды шел по сияющей дороге и видел множество прекрасных миров. Возможно, я когда-нибудь соберусь и пойду смотреть эти миры.

— А назад ты вернешься?

— Думаю, что да. Этот мир стал мне родным домом. Он мне нравится.

— Наверное, хорошо иметь выбор.

— Если, конечно, я останусь жив.

Когда дракон вернулся, они встали, отряхнулись от песка и, держась за руки, влезли на спину дракона. Солнце поднялось выше, и джунгли стали казаться менее зелеными. Они взлетели, и дракон повернул на юг. К полудню они были уже возле пирамиды и кружили над ней…

— Кажется, мы опоздали, — сказал дракон.

— Что ты имеешь в виду? — В лесу спрятаны аппараты, похожие на тот, что ты сбил на острове.

— Я не вижу…

— Я чувствую их тепло.

— Сколько их?

— Кажется, шесть.

— Интересно, давно ли они тут? Это, наверное, западня.