Одержимый магией

До них долетел отдаленный грохот грозового раската, когда они свернули влево, затем их путь повернул на право, и начался медленный подъем. Подъем становился все круче. Временами попадались места с некоторым подобием ступенек. Лишь истертость пола свидетельствовала о том, что все это сделано руками человека.

Новый поворот, крутизна подъема все нарастала. Внезапно его руки нащупали тяжелые путеводные веревки. Сначала претенденты с отвращением держались за них. Перемещение рук по веревке было равносильно хватанию за прыгающее пламя, однако, пройдя еще не много, у них не осталось иного выхода. Помещение не было влажным; но Поль почувствовал как вспотели его ладони, потом уловил слабую пульсацию родимого пятна. Чем выше они поднимались, тем влажнее становился воздух. Поль отчетливо слышал тяжелое дыхание своих товарищей, которые едва поспевали за Лариком.

Внезапно они вышли в грот. Здесь веревки-перила обрывались. Пол площадки, где они остановились, был почти ровным. Перед ними раскинулся огромный круглый бассейн, заполненный кипящим белым светом, будто подсветка шла откуда-то снизу. Над ним, словно сосульки на солнце, переливались и сверкали сталактиты. Лишь узкий краешек окаймлял эту сверкающую емкость, наполненную неподвижной жидкостью. Ларик указал им на кромку. Они осторожно разбрелись по кругу, повернувшись спинами к стенам. Поль почувствовал шершавость и холод камня. Спустя несколько минут, Ларик начал им петь. Он предлагал им остановиться или пройти дальше, пока все они не распределились согласно плану, известному только ему. Затем он выдвинулся на кромку длинной отмели, откуда он продолжал руководить ими, и посмотрел вниз, на излучающую сияние воду. Кандидаты последовали его примеру.

Сначала свет ослепил Поля, затем его глаза привыкли к ослепительному блеску и стали отражать зеркальные блики. Неровности сводов крыши предстали перед ним сказочным, фантастическим ландшафтом. Внезапно он увидел в отражении свои собственные глаза и осторожно заглянул в них. С зеркальной глади на него смотрел незнакомец — он забыл о своей маскировке — со смуглым, почти коричневым лицом и уродливым шрамом на левой щеке.

Внезапно его отражение растаяло, вместо него появился настоящий образ его лица — худощавое, с тонкими губами, высоким лбом — белая прядь разделила его черные локоны на двое. Он попытался поднять руку и дотронуться до лица. Он хотел убедиться, что эта странная навязчивая летаргия, полная неясных, тусклых образов, происходит лишь в голове. Его рука лишь слабо дернулась, Поль утратил всякую волю и не делал больше попыток пошевелиться. В его мозг ворвался голос, произносящий слова, которые он недавно заучивал. Это был Ларик, когда он закончил речь, эти слова должны быть повторены первым кандидатом, стоящим на дальней стороне бассейна. Слова эхом отражались от стен и, словно молот, колотили у него в голове. Его ноздри защекотал слабый, едва уловимый, сладкий запах. Следующий кандидат принял эстафету и начал повторять те же слова. Где-то в самой глубине мозга Поля шевельнулась мысль, что когда дойдет его очередь, он тоже будет должен произнести эти слова. Ему показалось, что кто-то внутри его уже говорит их. Он ощутил себя вне пространства и времени. Время остановилось, все исчезло, растворилось, кроме яркого света и отражения. Слова клятвы колоколом звучали в его мозгу, пробуждая глубинные струны его «я», прокатываясь по самым дальним закоулкам его сознания. Он увидел как улыбнулось, затем рассмеялось его отражение. Хотя на своем лице он не почувствовал никакого движения. Он снова вгляделся в воду, теперь изображение зарябило и раздвоилось. Будто бы он вдруг обрел две головы — одна продолжала смеяться и дразнить его, другая, наоборот, имела хмурый, удручающе печальный вид. Оба лика медленно развернулись и посмотрели друг на друга. Его раздирали странные чувства. Он не мог сказать, как долго продолжалась в нем борьба эмоций, так как неотрывно следил за теми двумя, которые были разными прототипами одного. В его мозгу слабо шевельнулась мысль о помешательстве, затем появилось неясное чувство полной бессмыслицы.

Наконец до него дошло, что он говорит. Очередь подошла к нему и он начал свою партию по кругу, даже не осознав этого. Слова клокотали и вибрировали в нем, а все окружающее казалось причудливо изменившимся, оно как бы отдалилось от него. Свет под его ногами засиял еще ярче. Бесчисленные отражения, заполнявшие бассейн, вдруг искривились и сами собой начали сворачиваться. Два его лика слились воедино, обрели серьезность его собственного лица. Внутри него появилось чувство оживления, оно разрасталось; народившаяся веселость постепенно стала вытеснять прежнее чувство неправильности и бессмыслицы. Когда он произносил заключительные слова, ему показалось, что его голова заполнена светом.