Удар молнии

Все то недовольство, которое скопилось в ее душе за последние шесть недель, выплеснулось из нее, как из вулкана.

Но Сэм относился ко всему этому так болезненно, что даже слушать ее не хотел.

— Прекрати хвалить себя за благородство и долготерпение. Ты только и делаешь, что ноешь о своей чертовой груди, что далеко не самое важное. Никто даже не заметил, что тебе ее отрезали. А ты озабочена только тем, чтобы «подготовить» нас к своей проклятой химиотерапии. Переживи это сама, пожалуйста, и не добивай нас своим тоскливым состоянием. Аннабел всего три с половиной года, почему она должна участвовать в этом вместе с тобой?

— Потому что я ее мать, она беспокоится обо мне и моя болезнь не может не отразиться на ее настроении.

— Меня уже тошнит от твоих рассуждений! Вот они-то и отражаются на моем настроении. Я не могу так жить, с твоими ежедневными онкологическими бюллетенями от Слоан-Кеттеринга. Почему бы тебе не завести для них специальную доску?

— Ах ты дрянь! Ты даже не удосужился посмотреть заключения патолога, когда я получила их на руки.

Это произошло в тот день, когда он впервые увидел рубец у нее на груди, и его ужас затмил его интерес.

— Какое это имеет значение? Ты все равно осталась без груди.

— Это имеет значение! Я могу выжить или умереть; если это для тебя по-прежнему важно. У меня такое впечатление, что ты считаешь это таким же пустяком, как удаление груди.

Может быть, если я исчезну, ты этого даже не заметишь. Я не понимаю, как ты можешь так себя вести. Ты даже не удосужился поговорить со мной, не говоря уже о том, чтобы ко мне прикоснуться.

— О чем с тобой говорить, Алекс? О химиотерапии? О лимфатических узлах? О патологических заключениях? Я больше не могу этого выдерживать.

— Может быть, ты вообще уйдешь и оставишь меня одну?

От тебя все равно никакого толку.

— Я не оставлю свою дочь. И никуда не уйду, — прорычал он и вопреки этому утверждению пулей вылетел из квартиры.

Оказавшись на улице, он едва справился с искушением поймать такси и доехать до 53-й улицы, где жила Дафна, но вместо этого он позвонил ей из автомата и разрыдался. Он сказал, что начинает ненавидеть свою жену и самого себя. На следующий день должен был начаться курс химиотерапии, и Сэм просто не мог этого вынести. Дафна отнеслась к этому очень сочувственно и спросила, не хочет ли он к ней Приехать, но Сэм ответил, что не должен этого делать.

Сэм сознавал, что в его нынешнем состоянии, когда его душа была подобна открытой ране, он нуждался именно в Дафне. Но он не считал себя вправе допустить, чтобы его семья развалилась именно из-за нее. Надо было подождать и все обдумать. Надо было что-то делать, только он не знал что. Не понимая почему, он действительно внезапно возненавидел Алекс. Бедная женщина была серьезно больна, а он отталкивал ее за то, что она сделала с его жизнью, внеся в нее элемент болезни и страха. Она собиралась отказаться от него, она разрушала все. Сама того не сознавая, Алекс мешала ему быть с Дафной.

Он дошел до самой реки и вернулся обратно. Алекс все это время пролежала на кровати, бездумно глядя в потолок.

Она была слишком зла, чтобы плакать, слишком оскорблена, чтобы его простить. Сэм предал ее. Он бросил ее на произвол судьбы. За шесть недель исчезло все, что между ними было общего, испарились все чувства, которые они питали друг к другу, разрушилось все построенное за семнадцать лет. И обет быть вместе «и в хорошие, и в плохие времена, в здоровье и в болезни» был совершенно забыт.

Когда Сэм через два часа вернулся домой, Алекс все еще лежала в той же позе. Но он даже не зашел к ней и не сказал ей ни слова. Алекс не могла сомкнуть глаз всю ночь, а Сэм спал на кушетке в студии.

Глава 12

Офис онколога, к которому Алекс направил доктор Герман, находился на 57-й улице. Это была женщина. Первая процедура должна была занять полтора часа, а следующие — от сорока пяти минут до тех же полутора часов. Посещать врача Придется два раза в месяц, если только не возникнет никаких проблем.

Визит был назначен в полдень, и Алекс собиралась вернуться на работу в половине второго.

И Брок, и Лиз знали, что в этот день начинается курс химиотерапии. Сэм тоже, разумеется, это знал. После их крупной ссоры накануне он уехал на работу, не позавтракав.

Он даже не позвонил ей в офис, чтобы извиниться или пожелать удачи, не говоря уже о том, чтобы поехать с ней.

Алекс уже поняла, что ей не следует рассчитывать на Сэма в ее состоянии.