Кукольных дел мастер

К счастью, варвар сразу ушел обносить остальных.

– Я слышал о пропаже пересыльной тюрьмы, – подтвердил Бижан, дослушав до конца. Вехден надул щеки, словно собрался играть на трубе, и струйкой выпустил воздух, как из проколотого пузыря. – Одиннадцать лет назад. Раз за это время «Шеол» не нашли, значит, и в ближайшие лет сто не найдут. На помощь надеяться глупо.

– Нейрам обещал вернуться за нами!

В ответ невропаст огреб три скептических взгляда.

– Подозреваю, ему не до нас.

– Но он обещал! – вступился за антиса Лючано, понимая, что выглядит наивным простаком в компании битых жизнью циников. – Вехдены не лгут!

– Обещание он сдержит. Но когда?

– Я не намерен сидеть здесь до второго пришествия вашего антиса! – возмутился легат. – А если учесть статистику летописца – тем более.

– Кто б спорил! Надо выбираться, и поскорее. Идеи есть?

– Ха! Целых пять! Будь вы повнимательней, – легат вернул подначку трубачу, – сами бы заметили. Вон, полюбуйтесь.

Сидя бок-о-бок с Тартальей, он со злорадством указал за спины вехденов, устроившихся напротив. Там, под потолком, располагался ряд плоских двумерных мониторов. «И верно, – подумал Лючано, – к чему баловать сидельцев объемными изображениями? Еще аппетит потеряют…» Часть мониторов не работала. На одном мельтешили цветные пятна. Три показывали вполне отчетливую картинку.

Чернота космоса. Искорки редких звезд, чей свет с трудом пробивался сквозь пылевую туманность. Гиблое место, куда не сунется даже отчаянный разведчик-одиночка. Передний план занимал изгибающийся полукругом край станции. Он ощетинился шестью «бородавками» внешних шлюзов. К пяти из них были пристыкованы корабли. Миниатюрный почтовик, похожий на остроклювую птицу; каботажный бот средней дальности; баркентина с фотонными парусами, свернутыми в телескопические цилиндры; тилонский буксир с характерными конусами гравизахватников; и странная конструкция – клубок труб разного диаметра, переплетенных спиральными жгутами.

– Выбирайте, какой больше нравится. И – адью, рефаимы!

– Вынужден вас разочаровать.

Летописец подкрался тише мыши.

– Ах, будь все так просто! – он с искренним сочувствием глядел на энтузиастов, уже предвкушавших сладость побега. – Думаете, я бы задержался здесь хоть на секунду? Увы, автоматика «Шеола» блокирует захваченные корабли. Их нельзя отстыковать – пытались, проверено. И энергоресурс на нуле: «Вампир» высасывает накопители в первые часы после стыковки. Можете убедиться сами.

– Убедимся, приятель, – пообещал гитарист. – Молись, если врешь.

«Если нет способа улететь, вызовите помощь, – дал совет маэстро Карл. – Твой приятель Гай – помпилианец.»

«Рабы?!»

«Верно мыслишь, малыш.»

– Гай, вы можете связаться со своими рабами?

– Конечно! – фыркнул Тумидус.

Лючано почувствовал себя идиотом, который поинтересовался, умеет ли кавалер ордена Цепи разговаривать. Или дышать. Или ходить строевым шагом.

– Тогда связывайтесь! Пусть передадут, кому надо, где мы оказались.

– Координаты? – деловито поинтересовался легат.

С него мигом слетела надменная снисходительность.

Все воззрились на летописца. Но тот лишь покачал головой на манер пхеньского болванчика.

– Координаты «Шеола» не известны никому. Рад бы помочь, но…

– Все равно связывайтесь, Гай! – Лючано уже кричал. Несколько человек за соседними столами обернулись в его сторону. – Пусть начинают поиски. Вы – человек известный, вам наместник Руф покровительствует…

– Борготта! Откуда вам это известно?

– Какая разница?!

– Хорошо, – согласился Тумидус, мрачней ночи. – Но после вы мне кое-что расскажете.

Помпилианец откинулся на спинку стула, закрыв глаза. С минуту ничего не происходило. И вдруг из-под век легата покатились слезы. Он всхлипнул и начал заваливаться набок.

Лючано едва успел подхватить его.

– Что с вами, Гай? Вам плохо?!

– Пусто… никого нет!.. – как в бреду, бормотал помпилианец. – Ушли, оторвались… я их не чувствую…

– Кто оторвался? Кого вы не чувствуете?!

С помощью подоспевшего Заля удалось вернуть легата на место. Тумидуса качало, глаза он зажмурил так, что веки побелели. Щеки его были мокры от слез. Истерика в оранжерее, безобразная драка с антисом – пустяк в сравнении с видом рыдающего Гая. Похоже, он сломался, окончательно и бесповоротно.