Год жжизни

Я много лет руководил театром «Ложа», делал в год один-два спектакля, репетировали мы по полгода, показывали потом раз десять в маленьком зале: больше зрители не ходили, но мы были вполне довольны.

Когда я сделал спектакль «Как я съел собаку», почти два года мне удавалось его играть в лучшем случае раз в месяц. Уже были «Золотые маски» и другие премии, но тем не менее работа носила нерегулярный характер. Про меня знали многие, спектакль видели немногие и все без исключения очень любили. А потом случилась известность, и каждый новый спектакль и любой творческий шаг сопровождало пристальное внимание: публикации, репортажи, критические статьи. И вот тогда я познакомился с критикой, имеется в виду негативной. Этой критикой я был очень удивлен, прежде всего тем, что наибольшее недоверие и негатив вызывали у критиков социальные аспекты моих произведений. Проще говоря, о спектаклях и книгах почти никто не говорил, а говорили только про жизнь в моих текстах и спектаклях. В частности, спектакль «Планета», а потом роман «Рубашка» были названы гламурными, буржуазными и пр. А спектакль «Дредноуты» обвинили в том, что в нём содержится поддержка курса Владимира Путина на усиление государства. Я не шучу, говорю совершенно серьёзно, — так писали большие газеты. Я был растерян такой реакцией и, должен сказать, весьма сильно переживал. Но когда прочёл, что и повесть «Реки» — тоже гламурное произведение, почти сразу успокоился.

Ещё помню свое удивление, когда увидел информацию о своём спектакле в журнале «Мир развлечений». Меня тогда покоробило известие о том, что я являюсь частью мира развлечений… В общем, сложно было входить в мир, где любое твоё творческое движение является предметом внимания и чаще всего крайне неверно трактуется.

13 февраля

Очень многие в комментариях накинулись на критиков, а я критиков не ругал, я рассказывал про своё отношение к критике. Некоторых критиков и людей, которые пишут о современном состоянии литературы, я с удовольствием читаю и даже с некоторыми согласен.

А сегодня смотрел по «Культуре» передачу Валентина Непомнящего о «Евгении Онегине». Начал смотреть не сначала, включил случайно, — не смог оторваться. Просто вштырило. Таких философов, литературоведов, историков, а главное, рассказчиков и такой традиции литературных и исторических передач, где главной фигурой является рассказчик, нет нигде, ни в одной стране. Про животных, про географию, автомобили, открытия, преступления У НИХ умеют рассказывать. А наши другие. Их немного осталось, но они есть. И удивительная, печальная, завораживающая интонация таких рассказчиков и их передач, и если это будет утрачено, утрата окажется невосполнимой.

15 февраля

Вот-вот подойдет к концу мой зимний творческий отпуск, взятый на завершение романа. Сейчас вечер, в Калининграде совершенно пушкинская метель, которая закручивает за окном кружева под фонарем…

Давно обещал рассказать историю про великого Олега Ефремова, историю короткую и печальную. Когда ко мне пришла известность и в разных театрах страны начали ставить мои пьесы, Анатолий Миронович Смелянский, ректор Школы-студии МХАТ, он же автор и ведущий прекрасной передачи об истории МХАТа, захотел познакомить меня с Ефремовым. Он говорил, что мне как драматургу будет это интересно и важно. Вспоминал взаимоотношения Булгакова с МХАТом. Я же напоминал, что эти взаимоотношения были ох какими непростыми… Но познакомиться с Ефремовым мне хотелось. И вот однажды меня пригласили в МХАТ для этой самой встречи. Я пришёл, в приемной мне сказали, что Ефремова пока нет, угостили чаем. Я просидел тогда в ожидании три с лишним часа. А потом мне сказали, что Олег Николаевич плохо себя чувствует, но всё же придет, и если я готов подождать ещё часа полтора, то дождусь. Я не обиделся, не рассердился, времени у меня тогда было много, но мне надоело сидеть в приёмной. И я сказал, что встречусь как-нибудь в другой раз. А через пять дней Олег Николаевич умер. Вот и вся история.

Помню, как в 1996 году я был зимой в Москве, слонялся по Кузнецкому мосту и встретил на улице Юрия Никулина. Он шёл в длинном зеленом пальто, совсем-совсем старый. Помню, прошёл за ним довольно много. Я не собирался останавливать его или просить автограф. Просто шёл, и мне было радостно.

А другая театральная история случилась со мной на службе. Основную часть службы я провёл недалеко от города Советская гавань. А ещё там есть посёлок Заветы Ильича. В Заветах Ильича по странной иронии судьбы находился раньше драматический театр Тихоокеанского флота. Этот театр имел статус областного театра драмы. Там была хорошая труппа, регулярно ставились премьеры, и большинство спектаклей было совсем не на военно-морскую тему. Наша база находилась далеко от театра, но раз в полтора-два месяца мне удавалось там бывать.