Женщина из прошлого

Ему было двенадцать лет, когда он узнал о главном.

Только-только наступила зима. Кирюха с друзьями собирался гулять и искал по всему дому старую клюшку, прибранную матерью с лета. Шкафы, балкон, антресоли – он все перерыл. Безрезультатно. Расстроенный, уже собрался слезать со стула и звонить ребятам: говорить, что никуда не пойдет – какой он вратарь без клюшки, – как вдруг заметил на дне антресолей пыльный сверток, плотно обернутый газетами. Мальчишеское любопытство заставило его потянуть за край.

Позабыв о хоккее, он расположился прямо на полу в прихожей. Аккуратно развернул газету, надеясь, что сумеет потом упаковать как положено, чтобы никто не заметил, и добрался до жестких промасленных тряпок. Раскрутил их и обомлел – на полу засияло синее безмятежное небо, в которое врывалась стая встревоженных птиц. Все было дышащее, живое, мальчик даже отпрянул, испугавшись, что птицы сорвутся с полотна прямо ему в лицо. Осторожно, дрожащими руками, он сдвинул верхний холст. Под ним оказалось еще одно небо, но уже хмурое, седое, наполненное печалью дождевых облаков. Оно нависало над полуразрушенной церковью, которая с грустной покорностью ждала первых тяжелых капель. Третий холст был веселым и ярким – в чистое небо, уже тронутое красками восходящего солнца, взмывал кипенно-белый самолет. Ему было легко и просторно – вокруг ни облачка, только манящий вдаль розово-желтый восход. Кирилл продолжал сдвигать холсты. Небо над лесом, небо над городом, небо, смешавшееся с туманом над гладью реки. И каждый раз новое небо являлось ему в своей независимой, собственной жизни.

В какое-то мгновение ему сделалось страшно. Он уже понял, что перед ним – самые настоящие произведения искусства! Сколько раз они ходили с классом в музей. Кирюха знал, что дома таким вещам не место. Конечно, где-то есть богатые люди, которые украшают живописью дома. Это понятно. Но в их-то квартире, где даже хрусталя нет, как у всех нормальных людей, откуда взяться картинам?!

Если только отец допился наконец до воровства, как дед предрекал перед смертью, и вынес холсты из музея? Рамы, конечно, выбросил, чтобы было легче нести. А картины спрятал и тайно, по одной, продает, как продавал раньше старинные дедушкины книги. Так вот где он деньги на водку берет! Книги-то давно уж закончились.

Кирюха начал торопливо сворачивать холсты в трубочку, потом сообразил, что надо надеть что-то на руки – и так, наверное, уже везде опечатки его пальцев! Побежал в кухню, натянул резиновые перчатки, в которых мама убиралась и мыла посуду. Пока бегал, подумал о том, что интересно было б узнать все-таки имя художника. Он отчего-то не сомневался, что картины написал один человек. Можно поискать в энциклопедии – вдруг это окажется кто-нибудь знаменитый. Тогда он просто обязан вернуть картины! Возьмет сверток, пойдет с ним в музей и скажет: нашел на помойке. И пусть отец потом бесится, сколько влезет, пусть даже выпорет его – в первый раз, что ли.

Он вспомнил, как экскурсоводы рассказывали, что каждый художник на своем полотне оставляет подпись. Обычно в нижнем правом углу, ну или где ему нравится. Кирюха снова расправил холсты, опустился на колени и начал искать. Действительно, в углу нашлась изящная надпись – мелкими буквами, почти незаметно. Эх, вот бы сейчас дедушкину лупу. Если б отец ее не разбил.

Кирилл напряг зрение, сощурился и прочел: «Калинина Е.». Значит, получается, это художница? Странно. О такой художнице он не слышал. Для верности сходил заглянул в энциклопедию. Ничего. Но фамилия очень знакомая. «Как у деда», – догадался Кирилл. Только дед-то у него был «Калинин» и имя «В.», то есть Владимир. Он был искусствоведом, но картин никогда не писал. Это Кирюха точно знал – у них с дедом тайн друг от друга не было.

Он долго мучился над этой головоломкой, пока наконец не додумался до очень простой и в то же время невероятной вещи. Даже подпрыгнул, словно ужаленный. Екатерина Калинина – это же его мама! До того как вышла замуж и стала Николаевой. Неужели она так умеет писать?! Вот здорово!

Значит, никто ничего не воровал, а его мама – самая настоящая художница! Теперь маленького Кирилла распирало от гордости. Он не стал прятать картины на антресоль, а бережно взял их и перенес на свою кровать. Разложил. Стал любоваться. Представлять себе, как они будут выглядеть в тяжелых рамах на стенах музея. Получалось красиво.

Только вот интересно, если его мама – художница, почему у них в доме ни красок, ни кисточек, ни холстов? Еще удивительнее, зачем она работает товароведом на складе, хотя самой ей это не нравится. Конечно, вслух мама не жалуется – вообще никогда ни на что, – но Кирюха-то видит, с каким лицом она уходит утром из дома. Он не слепой. Неужели не лучше оставаться с ним и рисовать небо? Он обязательно с мамой поговорит. Может, она об этих картинах просто забыла, а он их нашел? Точно! Вот мама обрадуется!