Куколка

– Удачи, профессор.

Голосфера погасла.

Развернувшись вместе с креслом, Юлия в упор посмотрела на Лючано. Она не улыбалась, ничего не говорила – молчала и смотрела. Знает ли помпилианка, что Штильнер – отец близнецов? Наверняка! Таких совпадений не бывает. А вот наша осведомленность – это для нее тайна.

«Держи язык за зубами, малыш…»

«Помалкивай, дружок!..»

– Простите мою бесцеремонность. Вломился посреди делового разговора с видным космобестиологом…

– Борготта, вы меня удивляете. Вы знакомы с профессором Штильнером?

– Имел честь. Пересекались на Сечене, у графа Мальцова. Я формировал труппу «Вертепа», а профессор хвастался своим исследовательским центром. Граф был в числе спонсоров. Рад буду снова увидеть Адольфа… э-э… Фридриховича.

Лючано с удивлением обнаружил, что ничуть не кривит душой.

«Дожили! – буркнул Гишер. – Рад видеть психа-профессора… Лучше б ко мне прилетел, на Кемчугу. Посидели бы в камере для экзекуций, вспомнили былое…»

– Я всегда говорила, что Галактика – большая деревня. Все друг друга знают, все где-то встречались… Хотите взглянуть на ваш контракт?

Резкий переход от иронии к делу привел Тарталью в растерянность.

– Д-да, разумеется… но сперва…

– Опять вопросы? Борготта, вы – самый любопытный человек во Вселенной. Ладно, пользуйтесь моей добротой. Что вас интересует?

Юлия встала, в очередной раз смутив Лючано. Опять он сидит, а дама перед ним стоит… Кажется, помпилианка давно догадалась о комплексах самого любопытного человека во Вселенной, и теперь откровенно забавлялась.

– Вы не рассказали, как собираетесь решить мою проблему.

– Какую? У вас, Борготта, столько проблем…

– Проблему трех лет в собственности Гая.

– Ерунда! – беспечно махнула рукой Юлия. – Сейчас у вудунов начинается праздник Лунгамбе. Я не вникала в подробности, но к этому празднику они всегда приурочивают амнистию. Мои люди связались с вашим адвокатом на Китте, и госпожа Вамбугу начала действовать. С большой долей вероятности вы попадете под амнистию. Гай будет вынужден вас освободить. И что-то мне подсказывает, что он не станет возражать.

Она окончательно вогнала гостя в краску, присев перед ним на корточки.

– Если с амнистией не срастется, – темно-карие, похожие на вишни глаза помпилианки смеялись, – есть и запасной вариант. Но давайте не будем бежать впереди звездолета. Иначе судьба подслушает и сунет кукиш под нос. Я не шокирую вас своей вульгарностью?

Тарталья ощутил веселую злость. В таком состоянии он обычно делал глупости, но делал их с удовольствием, не сожалея о последствиях.

– Нет, Юлия. А я – вас? Я, семилибертус? Зачем мы нужны вам, помпилианцам? Почему ваши соотечественники липнут ко мне, как прыщавый недоросль – к шлюхе? Почему отводят глаза, словно их ест стыд?!

– Ваша тактичность умиляет! – расхохоталась Юлия. Но глаза ее вдруг стали очень серьезными, напомнив взгляд снайпера. – Галантный кавалер из прошлого! Мечта романтических дам. Мои поздравления, Борготта: у вас редкий талант – обращаться с вопросами по адресу. Боюсь, во всей Галактике не найти и десятка человек, способных внятно ответить вам. А я, возможно, единственная из этого десятка, кто согласится отвечать. Радуйтесь своей удаче, кавалер. И навострите ушки.

Насчет собственной удачи у Лючано имелись большие сомнения. Тем не менее, он весь обратился в слух.

– За любое умение приходится платить. Вы сами дорого заплатили за способности экзекутора, так что поймете. Наша раса за обладание «клеймом» заплатила стократ дороже вашего – врожденной шизофренией. Расслоением психики. Вы нервничаете, Борготта? Думаете, я выдаю вам ужасные имперские секреты? Успокойтесь! Я впервые прочла о расовой шизофрении помпилианцев в монографии Айзека Шармаля, находящейся в свободном доступе. Правда, тогда я сочла измышления автора бредом…

К концу монолога Юлия ходила – нет, она металась по кабинету, словно тигрица – по клетке. Несмотря на напускную ироничность, разговор задел ее за живое. Пожалуй, впервые за все время общения с «кавалером».

– Казалось бы, что может знать о нас инорасец? Но едва я полностью обезрабела… Если кратко, инорасцы для помпилианцев делятся на три категории: свободные, рабы и семилибертусы. Эти три категории строго соответствуют трем нашим формам социализации. Свободных мы можем любить, ненавидеть, уважать, презирать, заключать с ними сделки или избегать. Но они – свободные. Равные нам.