Гроза в Безначалье

Вишну, Опекун Мира, опустил боевую раковину, в которую только что дул, и довольно рассмеялся.

— Ты… ты убил его? — Сатьявати с испугом разглядывала незваного гостя.

Вишну был точно таким, как статуя в центральном храме Хастинапура, таким, каким видела его она совсем недавно, глазами мертвого Кичаки.

Бог поиграл раковиной, вытряхнул изнутри брызги слюны и кивнул.

— Да, я убил мерзкого Веталу. И заодно спас достойного брахмана, которого твоя прихоть чуть было не обрекла на адские муки, — а он их ничем не заслужил!

— Чем же тогда заслужил смерть мой сын?! — царица дерзко взглянула в лицо Богу, и на миг ей опять показалось, что она видит перед собой свое собственное лицо. — И кто следующий?

— Не только мертвые не лгут, дорогая. Я — тоже. Но всему свое время. Сейчас речь не о твоем сыне и не о тех, кому предстоит умереть, — сейчас речь о тебе, моя упрямая аватара. Итак?!

4

Ее нашли на рассвете трое метельщиков — и смогли опознать лишь по свойственному царице аромату сандала. Чернокожая старуха с лицом, навсегда перекошенным гримасой отчаяния, лысая и морщинистая карга…

И все же она была жива.

Два дня и две ночи лучшие лекари не отходили от ее ложа, сменяя друг друга, вливая в кривой рот Сатьявати снадобья и эликсиры, растирая дряблое тело пахучими мазями, окуривая благовониями и шепча священные мантры.

На третий день царица пришла в себя. Но встать с постели смогла только через месяц. Никто, даже Грозный, не решался ее о чем-либо расспрашивать: Сатьявати билась в истерике при одном намеке на события памятной ночи. Забыла? Боялась? Скрывала?! В любом случае правды не знал никто, кроме нее самой. А может, и она не знала.

Сатьявати бродила по дворцу, словно благоухающая сандалом страшная тень, подволакивая левую ногу и опираясь на полированную клюку из царского дерева удумбара, только клюка — она клюка и есть, из чего ни сделай!

«Слабоумная!» — шептала вслед челядь. И впрямь: то она требовала от Грозного, чтобы регент неотлучно находился при ее сыне Вичитре, во главе усиленной втрое охраны. То подымала среди ночи полдворца и заставляла бежать к покоям царевича, твердя о «небесных злыднях». То с криками врывалась на заседания Совета, обвиняя невесть кого в попытке отравления Дважды Блестящего…

Когда же Гангея в очередной раз отказался спасать царевича от мнимой опасности, царица велела призвать в Хастинапур самого Раму-с-Топором: раз ученик занят, пусть учитель охраняет жизнь ее сына!

А если великий аскет откажется, то его надо привести силой!

Последняя идея только укрепила всех в уверенности: царица скорбна рассудком!

Естественно, за Парашурамой даже не стали посылать, сойдясь на усиленной охране царевича и личной опеке регента в свободное от государственных дел время.

Но вскоре Сатьявати овладела новая мания: у Вичитры должны быть дети. Наследники. А значит, мальчику нужна жена. Нет, две жены. Или даже три. Молодость сына — дело поправимое, а жен лучше заготовить заранее. Из хорошего рода и с широкими чреслами.

Старуха бродила по дворцу, грозя клюкой нерадивым телохранителям, и не замечала, что даже собственный сын старается избегать ее…

Сатьявати мечтала о внуках.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ОПЕКУН

Дивные, нетленные, бесподобные строки! Все, что имеется здесь относительно Закона, Пользы, Любви и Спасения, то есть и в другом месте, а чего здесь нет, того нет и нигде!

Глава XII

МАТЬ, МАТУШКА И МАМОЧКА

1

Истинно реку вам: раджа Упаричар, чье имя означает «Воздушный Странник», летел как-то в звездном пространстве на хрустальной колеснице и, пребывая в тоске по далекой супруге своей, обронил семя! Царь же подобрал его листком дерева, соображая: «Да не пропадет напрасно плод чресел моих, и да не будет напрасным у моей супруги период зачатия!» Уразумев, что время благоприятно, он, глубокий знаток Закона и Пользы, освятил семя мантрами и призвал к себе быстролетного коршуна…

— Люди добрые! Чудо из чудес!

— Дальше! Дальше сказывай! Что было-то?!

— Ха! Балабонь, пустомеля, тешь дурьи уши! Мудрый царь ночами снится: на хрустальной колеснице, благолепен, весь в тоске, и с лингамом в кулаке!

— Окстись, еретик! Обо что язык чешешь?!

— …И подрался коршун-гонец с хищной гридхрой, обронив царское семя в воды Ямуны. Там же плавала небесная апсара Адрика, проклятием брахмана обращенная в рыбу, — и проглотила она семя Воздушного Странника, а спустя девять месяцев досталась в добычу рыбакам. Родив на берегу мальчика и девочку, вернула апсара себе прежний облик и удалилась в Обитель Тридцати Трех, мальчика раджа Упаричар взял себе, сделав наследником, а девочку…