Драгоценности

— Надеюсь, ты не собираешься на самом деле ехать туда в такую ужасную погоду, дорогая, — сказала Виктория.

Саре нравилось побережье в дождь. В нем было что-то мирное и успокаивающее. Но она знала, что мать всегда беспокоилась, когда она ездила на машине в такую погоду, поэтому Сара осталась в городе, чтобы помочь ей. Отец позвонил владельцу фермы, которому она уже внесла задаток, и объяснил ему, что дочь выходит замуж и уезжает в Англию. Фермер был исключительно любезен и вернул деньги Сары, однако отец все еще бранил ее за то, что она сделала такую глупость, и заверил ее, что никогда не позволил бы ей жить одной в полуразрушенном доме на Лонг-Айленде. Она примирительно взяла у него деньги и положила их в банк. Это была тысяча долларов, полученная Сарой от продажи обручального кольца, которое ей вернул Фредди, бесполезный предмет, он ей никогда не понадобился бы.

Но в этот день Сара не думала о ферме, не думала даже о свадьбе, все ее внимание было приковано к событиям в Праге. Внезапно сильное дребезжание стекла в спальне прервало ее мысли. Было два часа дня, но за окном все погрузилось во мрак, словно наступила полночь. Деревья, растущие у дома, ветер пригнул к земле. Сара никогда не видела такой свирепой бури в Нью-Йорке, и как раз в этот момент вернулся домой отец.

— Что-нибудь случилось? — с тревогой спросила Виктория.

— Вы видели, какая буря? Я едва смог выйти из автомобиля и войти в дом. Мне пришлось держаться за столбы навеса, и два человека на улице помогли мне. — Затем он повернулся к дочери, тревожно нахмурив брови: — Ты слышала новости? — Он знал, что она следила за событиями в Европе и днем часто слушала радио, если оставалась дома с матерью.

— Только о Чехословакии. — Сара рассказала ему о последнем сообщении, и он покачал головой.

— Это необычный шторм! — произнес он зловеще и пошел в спальню переодеться. Через пять минут он вышел в грубой одежде.

— Что ты собираешься делать? — с беспокойством спросила Виктория. Ее муж привык браться за дело, не думая о своем умении и своих годах, словно желая доказать, что он еще способен на что-то.

— Я хочу съездить в Саутгемптон и убедиться, что там все в порядке. Час назад я звонил Чарльзу, телефон не отвечал. Сара взглянула отцу в глаза, затем твердо сказала:

— Я поеду с тобой.

— Нет, ты не поедешь, — возразил отец, а Виктория рассерженно посмотрела на них обоих.

— Вы оба поступаете глупо. Это просто шторм. Даже если там что-то случилось, вы ничего не сможете сделать.

Пожилой человек и молодая девушка не в силах справиться со стихией, однако ни отец, ни дочь не разделяли ее мнения. Пока Эдвард надевал пальто, Сара вышла из своей комнаты в какой-то старой одежде, которую носила, еще живя в одиночестве в Лонг-Айленде. На ней были тяжелые резиновые сапоги, брюки цвета хаки, теплый свитер и макинтош.

— Я еду с тобой, — заявила она.

Отец поколебался, но потом пожал плечами. Он был слишком обеспокоен, чтобы спорить.

— Отлично. Поедем. Виктория, не беспокойся, мы тебе позвоним.

Она была в ярости, когда они уехали. Они сели в автомобиль и выехали на Санрайз-хайвей по направлению к Саут-гемптону. Сара включила радио и предложила повести машину, но отец рассмеялся:

— Возможно, я стар и слаб в твоих глазах, но я еще в здравом уме.

Она засмеялась и напомнила ему, что хорошо водит машину. После этого они ехали молча. Порывы ветра были настолько сильны, что раза два относили тяжелый «бьюик» на дюжину футов в сторону на мокром шоссе. Эдварду едва удавалось удерживать автомобиль на дороге.

— Все в порядке? — спросила Сара, отец только угрюмо кивнул. Губы его были плотно сжаты, а глаза прищурены, чтобы лучше разглядеть дорогу сквозь проливной дождь.

Они все еще ехали по Санрайз-хайвей, когда вдруг заметили странную высокую гряду густого тумана, накатывающуюся по морю и оседающую у берега. И почти тотчас же она поняла, что это был не туман, а невиданных размеров волна. Гигантская стена воды безжалостно обрушила мощный удар на восточное побережье, и они с ужасом увидели, как исчезли дома в ее лапах и как водоворотом закружился бурный поток вокруг их автомобиля, перекатываясь через дорогу. Еще полтора часа они ехали под беспощадно хлещущим проливным дождем, прежде чем добрались до Саутгемптона. Но, подъехав к имению, которое было им так дорого, оба застыли пораженные. Ландшафт изменился до неузнаваемости. Исчезли дома, целые поместья, большая часть Вестгемптона, где стояли большие дома, перестала существовать. Только позднее они узнали, что давний друг Томпсона, Морган, потерял в Глен-Глове целое имение. Но в это мгновение они видели вокруг только полное опустошение. Повсюду лежали вырванные с корнем деревья, разбитые в щепки дома. В некоторых местах исчезли целые участки берега вместе с дюжиной построек, простоявших здесь сотню лет. Повсюду валялись перевернутые и искореженные автомобили, и Сара вдруг поняла, что только благодаря исключительному мастерству отца они добрались сюда. В самом деле, когда они смотрели по сторонам, продолжая свой путь, им казалось, что Вестгемптон стерт с лица земли. Позднее они узнали, что сто пятьдесят три из ста семидесяти девяти домов целиком исчезли с побережья Лонг-Айленда вместе с землей, на которой они были выстроены. А те, что остались, оказались настолько разрушены, что их невозможно было отремонтировать.