Драгоценности

Когда Италия вступила в войну против Англии и Франции, Сара испугалась. Новости были страшные, Германия напала на Францию, все в стране пришли в смятение, никто не знал, куда уехать и что делать. Сара была убеждена, что они никогда не сдадутся Германии. Но что, если Францию станут бомбить? Она знала, что Вильям и ее родители сходят с ума из-за нее, но она не могла связаться с ними. Они оказались отрезанными от мира. Сара не могла позвонить в Англию или в Штаты. Было совершенно невозможно получить связь. А четырнадцатого июня она, как и все остальные, кто слушал новости, сидела оглушенная. Французское правительство объявило Париж открытым городом. Оно буквально вручило его Германии, и они вошли в город атакующей цепью с наступлением темноты. Франция пала перед Германией. Сара не могла поверить этому. Она сидела, глядя на Эмануэль, пока слушала новости. Девушка заплакала, услышав о падении Парижа.

— Its vont nous tuer… — запричитала она. — Они убьют нас. Нам всем пришел конец.

— Не говори глупости, — сказала Сара, надеясь, что девушка не заметит, как дрожат у нее руки. — Они ничего с нами не сделают. Мы женщины. И возможно, они не придут сюда. Эмануэль, будь разумна… успокойся… — Но она не верила собственным словам. Вильям оказался прав: ей следовало уехать из Франции, но теперь было слишком поздно. В заботах о Филиппе она не заметила предостерегающих знаков и теперь едва ли могла убежать на юг, как это сделали Виндзоры. Она не могла уйти далеко с ребенком на руках, к тому же она была уже на седьмом месяце беременности.

— Мадам, что мы будем делать? — спросила Эмануэль, чувствуя, что она должна как-то защитить ее. Она обещала это Вильяму.

— Абсолютно ничего, — спокойно ответила Сара. — Если они придут сюда, нам нечего прятать и нечего отдать им. Все, что у нас есть, — это то, что мы вырастили в саду. У нас нет ни серебра, ни драгоценностей. — Она вдруг вспомнила изумрудный браслет, который Вильям подарил ей на Рождество, и несколько украшений, которые она привезла с собой, ее обручальное кольцо и первые подарки на Рождество, которые он купил для нее в Париже. Но она могла спрятать эти вещи, а если потребуется, отдать, чтобы спасти жизни близких людей. — У нас нет ничего, что им нужно, Эмануэль. Мы две одинокие женщины с ребенком.

Но тем не менее ночью она взяла с собой в спальню одно из ружей Вильяма и положила Филиппа спать в свою постель. Она спрятала драгоценности под половицей в детской, а сверху аккуратно расстелила ковер.

В следующие четыре дня ничего не произошло. Она даже решила, что они в безопасности, как и прежде, когда на главной аллее появилась колонна джипов. Немецкие солдаты выпрыгнули из джипа и побежали к ней. Двое направили на нее автоматы и знаком велели поднять руки вверх, но Сара не могла это сделать, так как держала на руках Филиппа. Она знала, что Эмануэль убирается после завтрака на кухне, и молилась, чтобы девушка не испугалась, когда их увидит.

Они закричали, чтобы она встала там, где они хотели, но Сара старалась не выдать волнения, дрожащими руками вцепившись в Филиппа и разговаривая с ними по-английски.

— Чем я могу помочь вам? — спокойно спросила она, всем своим видом выражая крайнее негодование и пытаясь как можно лучше передать аристократические, внушающие уважение манеры Вильяма.

Они недолго громко говорили ей что-то по-немецки, а потом другой военный, очевидно, выше чином, заговорил с ней:

— Вы англичанка?

— Американка.

Кажется, это на некоторое время поставило его в тупик, и он о чем-то поговорил с другими, прежде чем снова обратился к ней.

— Кому принадлежит этот дом? Эта земля? Эта ферма?

— Мне, — твердо отвечала она на все поставленные вопросы. — Я — герцогиня Вайтфилд.

Снова обсуждение, снова немецкий, снова совещание. Они замахали автоматами, предлагая ей отойти в сторону.

— Мы войдем в дом.

Она кивнула в знак согласия, и они скрылись в доме. Немного погодя она услышала пронзительный крик с кухни. Очевидно, они напугали Эмануэль. Вскоре двое солдат вывели ее, направив на нее автоматы. Она с плачем бросилась к Саре, Сара обняла ее и прижала к себе. И они обе стояли и дрожали от страха. По лицу Сары нельзя было заметить, что она боится. Она выглядела настоящей герцогиней. Группа солдат стояла рядом, охраняя их, а остальные осматривали дом. Они вернулись, когда подъехала новая колонна джипов. Тогда тот же солдат снова подошел к ней и спросил, где ее муж. Она сказала, что он уехал, и солдат показал ей ружье, которое она прятала у себя под подушкой. Сара казалась безразличной и продолжала наблюдать за ними. И пока она так стояла, из одного недавно подъехавшего джипа появился высокий худой офицер и направился к ним. Солдат, исполняющий обязанности старшего, показал ему ружье и указал в сторону женщин, что-то объясняя при этом, а затем — на дом, очевидно, сообщая, где было найдено ружье. Она расслышала, как он произнес слово «американцы».