Леденцовые туфельки

Я сделала вид, что обдумываю ее слова. Неужели Тьерри действительно теряет терпение? Неужели он уже продемонстрировал ей свою дикую, звериную сущность? Должна сказать, я это в нем давно подозревала — а теперь, когда еще и Ру снова появился невесть откуда, Вианн нужно их обоих держать на расстоянии вытянутой руки, во всяком случае, пока она не определится с выбором...

Компаньонка. Вот что ей сейчас необходимо. А разве можно найти кого-то лучше, чем ее ближайшая подруга Зози?

— Но ты ведь совсем недавно со мной познакомилась, — сказала я. — Мало ли кем я могу оказаться на самом деле...

Она рассмеялась.

— Да никем особенным ты оказаться не можешь!

«Мало же ты меня знаешь», — подумала я с улыбкой и сказала:

— Ладно. Договорились.

И снова я оказалась в выигрыше.

ГЛАВА 5

4 декабря, вторник

Итак, она переезжает к нам. «А что, это действительно клёво» — сказал бы Жан-Лу. Она уже и вещички свои вчера перетащила — хотя их у нее кот наплакал. Никогда не видела, чтобы у кого-нибудь при переезде было так мало вещей, пожалуй, только у нас с мамой в те времена, когда мы постоянно находились в пути. Она притащила два чемодана — в одном обувь, во втором все остальное. Через десять минут она уже все распаковала, разложила, и у меня такое ощущение, что она всегда здесь жила.

В ее комнате до сих пор стоит старая мебель мадам Пуссен; типичная мебель старой дамы — тощий шкафчик, пропахший шариками от моли, комод, полный больших колючих одеял. Занавески на окнах коричнево-кремовые с рисунком в виде роз, а кровать старая, с просевшими пружинами, и в головах валик, набитый конским волосом; еще там есть зеркало, от старости настолько покрывшееся пятнами, что, заглянув в него, запросто можно решить, что у тебя чума. В общем, как я уже сказала, типичная старушечья комната; впрочем, Зози сумеет быстренько все там переделать, и наверняка получится клёво.

Я помогала ей вчера вечером распаковывать вещи и подарила одно из своих сандаловых саше для гардероба, чтобы помочь избавиться от старушечьего запаха.

— Да ничего, — сказала она, развешивая свою одежду в старом шкафу. — Я кое-что захватила с собой, чтобы немного оживить эту комнату.

— А что?

— Увидишь.

И мы увидели. Пока мама готовила ужин, а мы с Розетт ходили гулять — в очередной раз любовались вертепом, — Зози трудилась над убранством своего нового жилища. Ей-богу, она на все потратила не больше часа, но когда я заглянула к ней, то, честное слово, эту комнату просто не узнала. Старые занавески с коричневыми розами исчезли, вместо них она повесила два огромных полотнища, из каких делают сари, — одно красное, другое синее. Еще одним сари (на этот раз пурпурного цвета с серебряной ниткой) она накрыла широкую кровать, а над камином повесила двойную гирлянду маленьких цветных лампочек, на каминной полке расставила в рядок все свои шикарные туфли — точно украшения.

На пол Зози постелила яркий лоскутный коврик, а к абажуру настольной лампы подвесила все свои сережки; на стене, там, где когда-то висела картина, теперь красовалась одна из ее шляп, за дверью спрятался длинный, до полу, китайский шелковый халат, а на раме старого пятнистого зеркала устроился целый выводок украшенных «драгоценными» камешками бабочек вроде тех, которые она носит в волосах.

— Вот клёво! — воскликнула я. — Мне ужасно нравится!

И еще там как-то по-особому пахло — такой сладкий, церковный запах, слегка напомнивший мне Ланскне.

— Это ладан, Нану, — пояснила Зози. — Я всегда курю ладан там, где живу.

Да, это был настоящий ладан, какой жгут в курильницах. Мы с мамой тоже когда-то часто его жгли, хотя теперь никогда этого не делаем. С ним и правда возни многовато, зато он так хорошо пахнет! И потом, как мне кажется, в том беспорядке, что вроде бы царит в комнате Зози, куда больше смысла, чем в том порядке, каким его представляют себе почти все.

Затем Зози извлекла из недр своего чемодана бутылку «Гренадина», и мы все устроили внизу маленький праздник — с шоколадным тортом и мороженым для Розетт. Когда я наконец собралась лечь спать, оказалось, что уже почти полночь; Розетт так и уснула прямо на «бобовом» пуфе^[47]. Мама мыла посуду, а я стала смотреть на Зози, и мне показалось, что она со своими длинными волосами, звенящими амулетами на браслете, с горящими волшебным огнем глазами удивительно похожа на маму — какой она была в Ланскне, когда ее звали Вианн Роше.

---

47 Пуф с виниловым покрытием, набитый мелкими «бобами», пластиковыми шариками, который принимает форму сидящего человека.