Леденцовые туфельки

Она считает, что все это из-за Ру. Что если исчезнет Ру, вместе с ним исчезнут и все ее сомнения. А неопределенность теперешней ситуации заставляет ее нервничать, вести себя не слишком разумно. Например, я видела, как она поцеловала Тьерри в губы — чувство вины вспыхнуло в ее ауре зеленой морской волной — и одарила его такой улыбкой, которая показалась мне чересчур яркой.

— Я все сделаю, как ты хочешь, — сказала она ему.

Но Анук, скрестив два пальца на правой руке, этим крошечным жестом велела: «Изыди!»

И Розетт, сидя на своем маленьком стульчике напротив Анук и глядя на нее горящими глазами, тут же повторила ее жест — «кыш-кыш, изыди!» — и Тьерри шлепнул себя ладонью по шее, словно его укусило какое-то насекомое, а над дверями зазвенели колокольчики...

— Мне пора.

Естественно, пора! Неуклюжий в своем огромном пальто, он чуть ли не вприпрыжку бросился к двери. Рука Анук была уже в кармане — там она носит его деревянную куколку. Она вытащила ее, подошла к витрине и аккуратно поставила у дверей домика, снаружи.

— Пока, Тьерри, — только и сказала она.

И Розетт показала на пальцах: «Пока-пока».

Дверь за Тьерри с грохотом захлопнулась. Дети заулыбались.

Нет, сегодня, пожалуй, действительно слишком много сквозняков!

ГЛАВА 11

8 декабря, суббота

Ну что ж, начало положено. Чаши весов качнулись. Нану, возможно, этого еще не понимает, зато понимаю я. Именно такие вот мелочи, сперва вроде бы и незаметные, очень скоро помогут мне прибрать ее к рукам.

Она большую часть дня оставалась в магазине, играя с Розетт, помогая нам — и выжидая следующей возможности воспользоваться своими новыми игрушками, деревянными куколками. И такая возможность ей представилась ближе к полудню, когда к нам, ведя на поводке своего пушистого песика, зашла мадам Люзерон — хотя сегодня вовсе и не ее день.

— Неужели снова вы? Как это приятно! — улыбнулась я ей. — Это значит, что мы на правильном пути.

Я заметила, что лицо у мадам Люзерон сильно осунулось; на ней снова было ее «кладбищенское» пальто — она наверняка только что побывала на могиле сына или мужа. Наверное, сегодня какой-то особый день, подумала я — чей-то день рождения или какая-то годовщина; так или иначе, но она казалась очень усталой и какой-то особенно хрупкой, ее руки в перчатках дрожали от холода.

— Садитесь, — предложила я, — выпейте горячего шоколада; я сейчас принесу.

Мадам колебалась:

— Мне, наверное, не следовало бы...

Анук украдкой глянула на меня, и я увидела, что она вытаскивает из кармана деревянную куколку мадам Люзерон, отмеченную знаком соблазна — символом Госпожи Кровавой Луны. Лепешечка пластилина в качестве основания, и вот вторая мадам Люзерон — или, по крайней мере, ее двойник — уже стоит внутри святочного домика и любуется в окно озером, катающимися по льду конькобежцами и шоколадными уточками.

Сперва она, похоже, ничего особенного не заметила, потом в ее взоре отразилось некоторое смятение, но смотрела она куда-то в сторону — то ли на маленькую Розетт с ее чистым розовым личиком, то ли на домик в витрине, который вдруг засиял каким-то странным светом.

Поджатые в вечном неодобрении губы расслабились, смягчились.

— А знаете, у меня тоже в детстве был такой кукольный домик, — сказала она, глядя на витрину.

— Неужели?

Я улыбнулась Анук. Мадам Люзерон крайне редко решается что-то о себе сообщить.

Она пригубила шоколад и продолжила:

— Да, и представляете, этот домик принадлежал еще моей бабушке. Считалось, что после ее смерти он перейдет ко мне, но мне все равно никогда не разрешали с ним играть.

— А почему? — спросила Анук, прикрепляя ватную собачку к платью деревянной мадам Люзерон.

— О, это была слишком ценная вещь! Один антиквар даже как-то предложил мне за него сто тысяч франков. И потом, это же фамильная реликвия. А не игрушка.

— Значит, вам так и не удалось с этим домиком поиграть? Какая несправедливость!

Теперь Анук аккуратно пристраивала зеленую сахарную мышку под дерево с кроной из бумажной салфетки.

— Но я же была маленькая! — возразила мадам Люзерон. — Я могла испортить домик или...

Она вдруг умолкла. Я подняла на нее глаза и увидела, что она застыла как изваяние.

— Как странно... — промолвила она через некоторое время. — Я ведь столько лет об этом домике даже не вспоминала. А когда Робер хотел поиграть с ним...