Леденцовые туфельки

— А почему ты не сказала мне, что он — отец Розетт?

Мама вдруг словно окаменела. И с трудом выговорила:

— Кто тебе это сказал?

— Никто.

— Зози?

Я помотала головой.

— Тогда кто?

— Я сама догадалась.

Она прислонила ложку к краю миски и села — точнее, очень медленно опустилась на кухонную табуретку. Она так долго сидела, не говоря ни слова, что по кухне разнесся запах подгорающего печенья. Розетт по-прежнему играла с формочками для теста, выкладывая из них пирамиду. Формочки пластмассовые, их шесть штук, и все они разного цвета: пурпурная кошка, желтая звезда, красное сердечко, голубая луна, оранжевая обезьянка и зеленый бриллиант. Я в детстве тоже очень любила играть с ними и с удовольствием вырезала шоколадные печенья и имбирные пряники, украшая их потом желтой и белой сахарной глазурью из кондитерского рукава.

— Мам? — наконец не выдержала я. — Ты что?

Она молча подняла на меня глаза, темные-темные.

— Ты сказала ему об этом? — с трудом спросила она.

Я не ответила. Да и зачем? Она и так все прекрасно поняла — хотя бы по цветам моей ауры, точно так же, как и я — по ее цветам. Мне очень хотелось сказать ей, что вовсе не обязательно было мне лгать, что я уже очень много всего знаю, что теперь и я ей могла бы помочь...

— Ну что ж, теперь, по крайней мере, ясно, почему он ушел.

— Ты думаешь, он ушел навсегда?

Мама только плечами пожала.

— Из-за этого он никогда бы не ушел! — пылко возразила я.

Она только устало улыбнулась и протянула мне ту деревянную куколку: на ней так и сиял символ Ветра Перемен.

— Но, мам, это же просто куколка! — сказала я.

— Я считала, что ты мне доверяешь, Нану.

И я увидела, как изменилась ее аура: теперь в ней преобладали печальные серые и тревожные желтые цвета, такими тускло-желтыми бывают старые, завалявшиеся на чердаке газеты, которые давно пора выбросить. И я начала вдруг понимать, о чем мама думает, — во всяком случае, отдельные ее мысли я улавливала, словно перелистывая альбом с фотографиями. Вот мне лет шесть, и я сижу рядом с нею у прилавка с хромированным покрытием, и обе мы сияем, как медные сковороды, и между нами стоит высокий стакан с горячим шоколадом и сливками и две маленькие ложечки, а на стуле лежит открытая книга сказок с картинками. Вот какой-то мой детский рисунок — две кривоватые фигурки, видимо, мы с мамой, и обе мы улыбаемся во весь рот, и рты у нас, как большие куски крупных летних арбузов, а стоим мы под леденцовым чудо-деревцем. А вот я ловлю рыбу прямо с борта плавучего дома Ру. А вот бегу куда-то вместе с Пантуфлем — навстречу чему-то недосягаемому, недостижимому...

И вдруг — что такое? — нас словно накрыла какая-то тень.

Мне стало страшно, когда я увидела, как сильно она напугана. И сразу захотелось довериться ей, сказать, что все хорошо, что еще ничего не потеряно и мы с Зози как раз и пытаемся все вернуть на прежние места...

— Что значит «все вернуть»? — вдруг спросила она.

— Ты только не волнуйся, мам. Я знаю, что делаю. На этот раз никаких Случайностей не будет.

Ее аура ярко вспыхнула, но лицо осталось спокойным. Она улыбнулась и сказала, как обычно разговаривает с Розетт, — очень медленно и очень спокойно:

— Послушай, Нану. Это очень важно. Мне нужно, чтобы ты мне все рассказала.

Я колебалась. Я же обещала Зози...

— Доверься мне, Анук. Мне необходимо все знать.

И я попыталась растолковать ей Систему Зози; а потом рассказала все, что знаю, — о цветах ауры, об именах, об этих мексиканских символах, о Ветре Перемен, о наших уроках в комнате Зози, о том, как я помогла Матильде и Клоду, и о том, как мы помогали нашему магазину вырваться из нищеты, и о Ру, и о деревянных куколках, и о том, что, по словам Зози, никаких Случайностей не бывает, а есть две разные категории людей: обыкновенные люди и такие, как мы...

— Ты говорила, что это не настоящая магия, — продолжала я, — а Зози считает, что мы должны пользоваться тем, что нам даровано. И нельзя просто притворяться, что мы такие же, как все. И нельзя скрывать свой дар, нельзя прятаться....

— Порой это единственно возможный способ выжить.

— Нет, порой просто нужно дать сдачи.

— Дать сдачи? — переспросила она.

И тогда я рассказала ей, что сотворила в школе. А потом — как Зози советовала мне «оседлать ветер», как она учила меня, что ветер следует использовать, а не бояться его. И наконец я рассказала ей, как мы с Розетт вызвали Ветер Перемен, чтобы Ру вернулся к нам и мы стали единой семьей...