Леденцовые туфельки

Но я теряю ее, теперь я отчетливо понимаю это. Она смотрит на меня, и в глазах ее нет страха. Зато там есть нечто такое, что я даже определить не в силах...

Жалость? Нет. Она бы не осмелилась.

— Тебе, должно быть, очень одиноко, Зози.

— Одиноко? — зарычала я.

— Одиноко быть такой, как ты.

Я издала безмолвный вопль гнева. Это охотничий клич Ягуара, Черного Тескатлипоки в самом жутком его обличье. Но эта девочка и глазом не моргнула. Наоборот, улыбнулась и взяла меня за руку.

— Вон сколько сердец ты уже собрала, — сказала она, — а своего собственного сердца у тебя как не было, так и нет. Я тебе для этого понадобилась? Чтобы больше не быть такой одинокой?

Я смотрела на нее с негодованием, утратив дар речи. Разве крысолов крал детей во имя любви? Разве Большой Злой Волк соблазнял Красную Шапочку из нелепого желания обрести друга? Я — Пожирательница Сердец, глупая ты девчонка! Я — Страх Смерти, я — Злая Ведьма, я — самая мрачная из всех волшебных сказок, и не смей меня жалеть!..

Я оттолкнула ее. Никуда она со мной не пойдет. Она снова потянулась к моей руке, и я вдруг — не спрашивайте почему — почувствовала страх...

Можете назвать это предчувствием, если угодно. Можете назвать это нервным срывом, который был вызван сильнейшим возбуждением, выпитым шампанским и чрезмерным количеством пульке. Но я вдруг вся покрылась холодным потом; дыхание остановилось в моей груди. Пульке — напиток непредсказуемый; некоторым он дает повышенную бдительность, посылает видения, которые могут быть весьма четкими, но могут, впрочем, и до бреда довести, могут заставить совершать всякие необдуманные поступки, например значительно больше, чем это допустимо, приоткрыть свою душу, что весьма небезопасно для таких, как я.

Теперь я понимала, в чем дело, понимала, что в стремлении забрать себе это дитя я где-то совершила промах, показала свое истинное лицо, и внезапно осознанная мною интимность подобных отношений тревожила меня теперь, терзала, точно голодный пес, но так и не находила выражения в словах.

— Да отцепись ты!

Анук молча улыбнулась.

И тут меня охватила настоящая паника, я изо всех сил оттолкнула ее, она поскользнулась и упала навзничь на снег. Но даже и в эту минуту я чувствовала на себе ее взгляд, исполненный жалости...

Бывают времена, когда даже лучшие из нас вынуждены все разом оборвать и бежать. Ничего, будут и другие, говорю я себе; будут новые города, новые соперники, новые поединки и новые подарки. Но сегодня мне никого не удастся включить в свою коллекцию.

Себя бы не потерять.

И я бегу, почти вслепую, сквозь этот снег, оскальзываясь на булыжной мостовой. Я больше ни о чем не думаю, я просто спешу как можно скорее убраться отсюда и отдаюсь на власть того ветра, что дует с Холма, поднимаясь над Парижем, точно завиток черного дыма, и направляясь — кто знает куда...

ГЛАВА 18

24 декабря, понедельник

Сочельник, 23 часа 35 минут

Я приготовила целый котелок горячего шоколада. Я всегда так делаю в стрессовых ситуациях; а та небольшая сцена, что разыгралась перед нашим магазином, потрясла далеко не меня одну. Должно быть, во всем виноват свет, сказал Нико, этот странный свет, который возникает, когда выпадет первый снег, а может, мы просто слишком много выпили или переели...

Пусть себе верит, во что хочет. И остальные тоже. А я отвела дрожащую Анук в тепло и налила в ее любимую кружку горячего шоколада.

— Осторожней, Нану, — предупредила я. — Он горячий.

Прошло уже четыре года с тех пор, как она в последний раз пила мой горячий шоколад. Но на этот раз она выпила его без малейших возражений. Завернутая в одеяло, она уже почти засыпала, а потому и не смогла сразу рассказать нам, что видела в те несколько минут, которые провела там, на площади, под снегом, как не смогла и объяснить внезапного исчезновения Зози. И не сказала мне, почему под конец их беседы с Зози мне казалось, что голоса их доносятся откуда-то издалека.

А Нико кое-что нашел на улице.

— Эй, люди! Она потеряла туфельку. — Он потопал ногами, отряхивая с ботинок снег, и поставил эту туфельку между нами на стол. — О! Шоколад! Отлично!

Он налил себе щедрую порцию.

Между тем Анук взяла туфельку в руки. Одна-единственная туфелька из претенциозного красного бархата, с наборным каблуком, с открытым носком, вся прошитая всевозможными чарами и заклятиями — самая подходящая обувь для авантюристки в бегах...