Большая девочка

Он глухо рассмеялся — еще один дурной, но такой знакомый признак.

— Поразительно, как иногда гены передаются через поколения. Виктория — точная копия моей бабушки, она не похожа ни на кого из нас. У нее и фигура, и светлая кожа, и нос — как у ее прабабки. — Отец знал, что Виктория всю жизнь ненавидит свой нос, так что расчет на ее смущение был точен. Это была его месть за поддержку, высказанную Колином. Тот с невинным выражением наклонился и внимательно посмотрел на нос Виктории, потом в недоумении повернулся к папаше.

— А мне кажется, нос у нее такой же, как у ее матери и младшей сестры, — не кривя душой, сказал Колин. Так оно и было (спасибо доктору Шварц), но Колину об этом было неизвестно. Виктория зарделась. Отец в раздражении тоже вгляделся и с удивлением вынужден был согласиться с Колином.

— Странно, раньше был в точности как у моей бабки, — буркнул он. — Но все равно она пошла в мою бабушку. Виктория у нас большая девочка. — Глаза его злорадно сверкнули: дочь это определение бесило с детских лет.

— Хотите сказать — рослая? — с улыбкой уточнил Колин.

— Ну, разумеется. — Отец впервые в жизни пошел на попятную и, прервав разговор, исчез в толпе гостей. Его колкости на этот раз не достигли цели. Ясно было, что Викторию его насмешки больше не задевают и что Колин ее очень любит. Джим Доусон навсегда лишился объекта для острот и нападок. Виктория вздохнула и проследила взглядом за отцом, который отыскал жену, чтобы объявить, что пора ехать.

— Спасибо тебе! — тихонько шепнула она Колину. Она бы охотно и сама парировала отцовские выпады, да пока не решалась. Может, когда‑нибудь она все же осмелится…

Колин обнял ее за плечи, и они пошли искать свою машину.

— Поверить не могу, что родной отец так относится к дочери, — возмущался Колин. — И нос еще какой‑то приплел… — Он в недоумении повернулся к Виктории, а та рассмеялась. Служитель парковки отправился на поиски машины с водителем, которую Колин специально арендовал на этот вечер.

— Должна тебе наконец признаться — я в рождественские каникулы сделала пластическую операцию. — Ей было неловко, что она так долго это скрывала. Но теперь у нее от Колина секретов не было, и не будет впредь. Сказав это, она испытала облегчение. — Я ненавидела свой нос, да еще отец надо мной вечно насмехался, вот я и решилась. Родителям я не говорила, одна Грейси знает. И представляешь, ни он, ни мама так ничего и не заметили!

Колин усмехнулся.

— Выходит, когда мы с тобой познакомились, ты была не после аварии, а после пластической операции? — спросил он. — А я‑то думал, ты разбилась.

— Нет. Мне просто сделали новый нос. — Виктория была горда своей решимостью и одновременно смущалась.

Колин внимательно вгляделся в творение пластического хирурга. Он тоже успел прилично выпить, иначе не затеял бы спор с ее отцом. Обычно он очень миролюбив, но папочкины выпады в адрес Виктории невероятно его разозлили. — Очень симпатичный носик! — подвел он черту. — Мне очень нравится.

— По‑моему, ты пьян, — рассмеялась Виктория. Она получила удовольствие, наблюдая, как Колин деликатно разделал отца.

— Вообще‑то да. Но в разумных пределах. — Он остановился и стал ее целовать, но тут подъехала их машина с шофером, и они отправились домой. Колин остановился у Доусонов, так что новой встречи с отцом было не избежать, но сейчас они умудрились незаметно проскользнуть в спальню Виктории. Колин уснул, едва коснувшись подушки, — у него был долгий и трудный день. Виктория присела рядом с ним, но потом встала и пошла искать Грейси.

Она приоткрыла дверь ее комнаты и увидела сестру. Та сидела на кровати с потерянным видом. Виктория вошла и села рядом, как часто делала еще в детстве.

— Все в порядке?

— Да. Волнуюсь только. — Грейси была сама не своя. — Такое чувство, что ухожу в чужую семью и теряю вас всех.

Виктория не сочла бы это большой потерей, но Грейси относилась к этому иначе. Она любит родителей, а они — ее.

— Меня ты точно не потеряешь, — успокоила сестру Виктория. — Ты никогда меня не потеряешь. — Грейси молча прижалась к сестре. Она готова была расплакаться, но сдержалась. Виктория невольно подумала, уж не усомнилась ли она в своем решении. Но даже если и так, вслух Виктория этого не сказала. — Все будет хорошо, — утешала она сестру. — Со свадьбой все будет в порядке. — Чего нельзя было с уверенностью сказать о самом браке.