Большая девочка

Глава 15

Торжества по случаю окончания младшей дочерью школы прошли с размахом. Если получение аттестата, а потом и диплома Викторией было воспринято спокойно, то здесь родители развернулись: разрешили Грейс пригласить на барбекю в саду человек сто гостей, для которых Джим самоотверженно готовил угли и жарил стейки, курицу, гамбургеры и хот‑доги. Тут же на подхвате был персонал выездной фирмы в майках и джинсах. Молодежь оторвалась по полной. На другой день состоялись официальные торжества, на которые прилетела и Виктория. В академической мантии и шапочке сестренка была неотразима. В тот момент, когда ей вручали аттестат, отец прослезился. Виктория не помнила, чтобы такое случилось на ее выпускном, скорее всего, нет. Мама также пребывала в растроганных чувствах. Это было невероятно трогательное событие. Сестры даже плакали, заключив друг друга в объятия.

— Не могу поверить! — сквозь слезы смеялась Виктория. — Моя маленькая сестренка выросла! Только посмей стать студенткой, ни за что не прощу!

И еще ее огорчило, что оценки у Грейси были не настолько высоки, чтобы надеяться поступить в колледж в Нью‑Йорке. Вот было бы здорово иметь рядом сестру, тогда она считала бы, что у нее в Нью‑Йорке семья. Виктория искренне хотела, чтобы сестра вырвалась наконец из‑под родительской опеки. Они не давали ей вздохнуть, отец имел на младшую дочь большое влияние и зачастую жестко диктовал свое мнение. Виктория не стала этого терпеть, а вот Грейси до сих пор многие его поучения принимает за чистую монету и считает примером для подражания родительский образ жизни. Грейси многое в родителях восхищало. Но ведь у Грейси были совсем другие родители, нежели у Виктории. Сестру обожали и боготворили, поддерживали во всем. Такой коктейль ударяет в голову, и у нее не было причин восставать против них или хотя бы стремиться жить отдельно. Грейси во всем слушалась отца, он был для нее идеалом. Виктории же достались родители безразличные к собственной дочери. Что видела и слышала от них Виктория? Только критические взгляды, едкие замечания. Она не могла вспомнить ни одного сердечного разговора, она никогда не секретничала с матерью, не слышала слов одобрения от отца. У нее были причины бежать из дома как можно дальше. А у Грейси было ровно столько же причин оставаться рядом с отцом и матерью. Невозможно представить, насколько по‑разному протекала их жизнь. Все равно что день и ночь, черное и белое. Виктория понимала, насколько легче было Грейси, окруженной любовью и заботой, понятно, что она не рвется уезжать из дома. Для Грейси решиться жить не дома, а в общежитии уже было серьезным шагом. Виктория хорошо знала, как способны отравить существование ее родители и насколько самоуверенный человек их отец, поэтому она хотела, чтобы сестренка вдохнула наконец свежего воздуха.

К окончанию школы Виктория преподнесла сестре грандиозный подарок. Лишних денег у нее не водилось, поэтому пришлось копить загодя. Тем более потому, что она жила в Нью‑Йорке — одном из самых дорогих городов мира, — Виктория не позволяла себе ничего лишнего. И вот теперь в качестве подарка она пригласила Грейси в поездку по Европе. Когда‑то в детстве они летали за океан с родителями, но это было очень давно, а с тех пор ни отец, ни мать интереса к путешествиям не проявляли. Итак, в июне Виктория вместе с Грейси отправлялась в Париж, Лондон, Венецию и, возможно, в Рим. Грейс пришла в неимоверное возбуждение, да Виктория и сама с нетерпением ждала поездки. Они рассчитывали пробыть в Европе три недели, по четыре‑пять дней в каждом городе. Новая должность в школе Мэдисон давала Виктории заметную прибавку к жалованью, позволившую ей отказаться от летнего заработка. Она планировала июнь провести с сестрой в Европе, а в августе поехать в штат Мэн в компании с Джоном и Харланом.

У Грейси до начала учебного года в колледже была масса собственных планов. Обе сестры отдавали себе отчет, что отныне многое изменится в жизни всей семьи. Грейси выросла, Виктория далеко. У родителей появится больше свободы и возможности жить в свое удовольствие. В меньшей степени это касалось самой Виктории, вся ее жизнь заключалась в любимой работе за неимением личной жизни. В двадцать пять лет ей еще казалось, что все в ее жизни только начинается. Теперь она уже начала сомневаться, что когда‑нибудь найдет свое счастье, тогда она в шутку называла себя «незамужней старшей сестрой Грейси». И нередко у нее мелькала мысль, что так всегда и будет.