Большая девочка

Другая трагедия случилась с ней в возрасте одиннадцати лет, когда Виктория обнаружила, что у нее растет грудь. На какие только ухищрения она ни шла, чтобы ее спрятать, — будь то мешковатые свитера, просторные фланелевые рубахи, а то и просто одежда двумя размерами больше. Но грудь, к превеликому огорчению Виктории, продолжала расти. А к седьмому классу у нее уже была вполне женская фигура. Она часто думала о своей прабабушке, дородной женщине с широкими бедрами и большим бюстом. Виктория молила Бога, чтобы никогда не стать такой же, как она. Правда, ноги у Виктории были длинные и стройные. Виктория еще не понимала, что это ее главное достоинство. Друзья родителей частенько называли ее «большой девочкой», но было неясно, что они имеют в виду — длинные ноги, большую грудь или крепкое сложение. Бывало, не успеет она понять, на какую часть ее тела обращен взгляд говорящего, а он уже повернулся к изящной Грейси. Рядом с сестрой Виктория ощущала себя великаншей. Рослая, с оформившейся фигурой, она казалась намного старше своих лет. В восьмом классе учитель изобразительного искусства назвал ее «рубенсовской барышней», а Виктория не осмелилась уточнить, что он имел в виду, да ей не очень и хотелось. И так ясно, что это художественный, более деликатный синоним все той же «большой девочки», характеристики, которую она ненавидела всей душой. Она не хотела быть такой. Она хотела быть миниатюрной, как мама с сестренкой. Тогда же, в восьмом классе, Виктория остановилась в росте, достигнув пяти футов семи дюймов, что вовсе не было аномально высоким ростом, но определенно выделяло ее среди одноклассниц и тем более одноклассников (мальчики, как известно, пускаются в рост позже). Она чувствовала себя каким‑то чужеродным существом.

Когда Виктория училась в седьмом классе, Грейси пошла в детский сад, и в группу ее всегда отводила сестра. Мама подвозила обеих девочек к школе, высаживала и тут же уезжала, а Виктория с нескрываемым удовольствием доводила сестренку до группы и смотрела, как та осторожно входит в класс, оборачивается и посылает сестре воздушный поцелуй. На протяжении всего учебного года она присматривала за Грейси на переменах, а после занятий забирала ее и везла домой. Все это продолжалось и в восьмом классе, когда Грейси уже пошла в начальную школу. Но занятия учащихся последних четырех классов — с девятого по двенадцатый — проходили уже в другом здании и на другой улице. Кто же будет присматривать за Грейси, волновалась Виктория, кто приглядит за ней на переменке? Виктория будет скучать по сестренке. А Грейси станет скучать по ней, ведь она привыкла во всем полагаться на нее и радовалась, что сестра то и дело заглядывает в класс, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. В день, когда Виктория окончила восьмой класс, сестры дружно расплакались. Грейси даже заявила, что не хочет осенью идти в школу без Виктории. Восьмой класс стал для Виктории концом целого этапа жизни, которым она так дорожила. У нее легче на сердце, когда сестренка была рядом. Делом ее жизни было заботиться о сестре. И в этом ей не было равных.

Летом перед старшей школой Виктория впервые села на диету. В каком‑то журнале она прочла рекламу травяного чая и заказала себе упаковку, сэкономив на карманных расходах. В рекламе обещалась гарантированная потеря десяти фунтов веса, и ей ужасно захотелось прийти в девятый класс постройневшей и более стильной. Половое созревание и данная от природы конституция привели к тому, что Виктория весила на десять фунтов больше, чем нужно в ее возрасте, — так сказал семейный врач. Травяной чай оказался даже более эффективным, чем ожидалось, и Виктория несколько недель ходила совершенно больная. Грейс говорила, она вся зеленая, и спрашивала, зачем она пьет такой противный чай. Родителям девочки ничего не сказали, а те словно и не замечали, что творится со старшей дочерью. Чай привел к свирепой диспепсии, Виктория надолго засела дома, а всем говорила, что у нее грипп. Кристина успокаивала мужа, истолковывая недомогание дочки как обычную нервозность перед переходом в новую школу. В конечном итоге чай сыграл свою роль — переболев, Виктория сбросила восемь фунтов и теперь была довольна своим весом.

Доусоны жили на краю Беверли‑Хиллз в уютном жилом районе. Это был все тот же дом, в котором семья жила, когда родилась Виктория. В своем рекламном агентстве Джим давно уже не был рядовым сотрудником, он поднялся до руководящей должности. Его карьера складывалась успешно, а Кристина занималась домом. Супругам было по сорок два года, они прожили вместе уже двадцать лет, и их жизнь являла собой хорошо отлаженный механизм. Они были рады, что ограничились двумя детьми, которыми были вполне довольны. Джим любил приговаривать, что у Грейс есть красота, а у Виктории — мозги и они сумеют найти себе достойное место в этом мире. Он хотел, чтобы Виктория поступила в хороший колледж и сделала карьеру. «Рассчитывать будешь на свои мозги», — твердил он, как будто ей нечем было больше похвастаться.