Потрясающая красота

Мелани опустила глаза на свою пышную грудь, прорывавшуюся через пиджак и обрывки платья, и рассмеялась. А она-то об этом и забыла совсем.

— С удовольствием. Я бы и переобулась тоже, если у вас есть во что. А то я скоро с ума сойду от этих туфель. Ходить в них невозможно.

— Ясное дело, — отозвалась женщина. — В конце ангара у нас целая тонна шлепанцев — привезли для тех, кто выбежал из дома, не успев обуться. Весь день вынимаем осколки из ступней.

Большая часть людей оказалась без обуви. Возможность переобуться несказанно обрадовала Мелани. Кто-то дал ей камуфляжные штаны и футболку с надписью «Поручительская контора Харви». Штаны оказались Мелани велики. Чтобы они не свалились, она подпоясалась, отыскав где-то обрывок веревки, и, переобувшись в шлепанцы, выбросила туфли и платье вместе со смокингом. Встретить Эверетта она не надеялась, хотя выбрасывать смокинг, пусть и перепачканный штукатуркой, похожий на тряпку, все равно было жалко. В последний момент Мелани вспомнила про монетку анонимного алкоголика, вытащила ее и спрятала в карман своих новых армейских штанов. Монетка стала казаться ей талисманом. Если вдруг все же когда-нибудь доведется увидеть Эверетта, Мелани вернет ему ее вместо пиджака.

Через пять минут, вооруженная планшетом с зажимом, Мелани уже ходила и переписывала людей. Она разговаривала со старыми бездомными, от которых разило перегаром, с беззубыми женщинами — героиновыми наркоманками, с ранеными детьми, попавшими сюда с родителями из Марина и Пасифик Хейтс. Молодые пары, старики, люди состоятельные и бедняки, представители всех рас, возрастов и комплекций — все они в совокупности являли собой социальную модель города и человеческого общества вообще. Некоторые, лишившиеся крыши над головой, до сих пор не могли опомниться, другие, с различными переломами и растяжениями, ковыляли по территории лазарета. Мелани работала, не помня себя, забыв о еде. Никогда в жизни она еще не была так счастлива, как сейчас, и никогда не трудилась с таким рвением. Лишь к полуночи стало чуть спокойнее. Мелани проработала восемь часов, не чувствуя усталости.

— Эй, блондиночка! — окликнул ее какой-то старик. Мелани остановилась и с улыбкой подала ему его палку. — Что здесь делает такая красотка? Военнослужащая?

— Нет. Просто штаны у них позаимствовала. Чем могу помочь, сэр?

— Мне нужно в туалет. Будь добра, позови кого-нибудь из ребят.

— Конечно. — Мелани привела к старику молодого человека из Национальной гвардии, и тот повел его к одной из туалетных кабинок в конце ангара.

Минуту спустя Мелани впервые за всю ночь присела, с благодарностью приняв бутылку воды у волонтера из Красного Креста.

— Спасибо, — признательно улыбнулась она. Мелани умирала от жажды, но до сих пор не могла улучить момент попить. Весь день у нее во рту маковой росинки не было, но она не чувствовала голода — слишком устала. Она с наслаждением пила воду, собираясь вернуться к работе, когда мимо стрелой пронеслась маленькая рыжая женщина в джинсах, фуфайке и розовых кедах «Конверс». Фуфайка была ярко-розовой, с надписью «Господь грядет. Не сиди без дела».

Живые васильковые глаза остановились на Мелани, и губы женщины вдруг изогнулись в улыбке.

— Мне очень понравилось ваше вчерашнее выступление, — шепотом сказала она.

— Правда? Вы там были? — Глупый вопрос. Конечно же, была, раз так говорит. Мелани расстроилась. Концерт и землетрясение, не давшее ей закончить выступление, казалось, остались где-то далеко, в другой жизни. — Спасибо. Ну и ночка, правда? Как вы все это пережили? Без потерь? — Рыжая женщина на первый взгляд не пострадала. Она несла поднос с бинтами, пластырем и медицинскими ножницами. — Вы из Красного Креста?

— Нет, я медсестра. — В своей розовой фуфайке и кедах она напоминала ребенка из детского лагеря. На шее у нее висел крестик, и Мелани, прочитав надпись на ее фуфайке, улыбнулась. Глаза у женщины горели. И без дела она определенно не сидела. — А вы здесь от Красного Креста? — спросила женщина. Она не отказалась бы от помощницы, поскольку уже много часов обрабатывала и зашивала раны. Раненых в лазарете старались не задерживать: оценив серьезность травмы, людей распределяли кого куда — тяжелых в клиники с реанимационным отделением, а пациентам с легкими ранениями оказывали помощь тут же, в лазарете, чтобы не перегружать врачей в больницах: там хватало и серьезных раненых. До сих пор эта система работала безотказно.