Потрясающая красота

— Не уверена. Думаю, она принимает решения, которые хороши с ее точки зрения, и зачастую не так, как хотелось бы мне. Когда я получила «Грэмми», она летала от счастья. — Мелани улыбнулась, и в глазах Мэгги заплясали чертики.

— Наверное, это был знаменательный день в вашей жизни — награда за усердный труд. Высокая честь! — Мэгги едва знала девушку, но все равно была очень за нее рада.

— Я отдала статуэтку маме, — тихо сказала Мелани. — Мне показалось, что она ее заслужила. Без нее я бы ничего не достигла. — Однако что-то в голосе девушки заставило монахиню задуматься. Мечтала ли сама Мелани о звездной карьере или добивалась этого лишь в угоду матери?

— Чтобы выбрать свой собственный путь вопреки советам других, требуется немалая мудрость и мужество, — проговорила Мэгги, повергнув тем самым Мелани в грустную задумчивость.

— А ваши близкие хотели, чтобы вы стали монахиней, или ваш выбор их огорчил? — В глазах Мелани стоял вопрос.

— Они были рады. В нашей семье к таким проблемам относились с уважением, Моим родителям хотелось, чтобы сыновья стали священниками, а дочери ушли в монахини, даже больше, чем они создали бы собственные семьи. Сегодня это звучит диковато. Но двадцать лет назад в католических семьях такой выбор являлся предметом гордости. Один из моих братьев был священником.

— Был? — удивилась Мелани.

Сестра Мэгги улыбнулась:

— Через десять лет сложил сан и женился. Я думала, мать не переживет. Отец к тому времени уже умер, иначе это его убило бы. Ведь в нашей семье как считалось? Дал обет — значит, навсегда. Откровенно говоря, я и сама испытала по этому поводу разочарование. Хотя парень он славный и, думаю, о своем решении не жалеет. У них с женой шестеро детей, и они очень счастливы. Так что, наверное, именно это, а не служение Господу его истинное призвание.

— А вы сами никогда не хотели иметь детей? — задумчиво спросила Мелани.

Аскетическая жизнь вдали от близких, без мужа, в постоянном общении с незнакомыми людьми представлялась ей безрадостной. Однако Мэгги такая жизнь, по-видимому, вполне устраивала. Это читалось в ее глазах. Она была счастлива и явно всем довольна.

— Все с кем я встречаюсь, мои дети — и те бездомные, которых я знаю и вижу из года в год, и те, кому я помогаю начать нормальную жизнь. И даже такие неординарные личности, как вы, Мелани, которые внезапно появляются в моей жизни и трогают мое сердце. Я очень рада знакомству с вами. — Мэгги обняла Мелани, заканчивая разговор. Перерыв окончился.

— Я тоже рада знакомству с вами. Вот стану постарше и пойду по вашим стопам. — Мелани застенчиво хихикнула.

— Монахиней? Вряд ли вашей маме это понравится! В монастыре ведь нет звезд! Это жизнь в смирении и лишениях, принимаемых с радостью.

— Да нет, я хочу помогать другим, как вы.

— Ну если хотите, значит, сможете. Принимать постриг для этого не обязательно. Засучи рукава и работай на здоровье. Вокруг обязательно найдутся те, кто нуждается в помощи, даже среди вполне благополучных людей. Деньги и успех не всегда приносят счастье.

Мелани поняла, что эти слова адресованы ей и, самое главное, ее матери.

— У меня никогда не было времени, чтобы поработать волонтером. Кроме того, мама не хочет, чтобы я находилась рядом с больными людьми: боится, что заболею и сорву концерты или гастроли.

— Возможно, когда-нибудь у вас на все найдется время. Когда немного повзрослеете.

И когда мать ослабит хватку, если такое вообще возможно. Ведь мать Мелани, как уже поняла Мэгги, живет жизнью дочери, реализуя за ее счет свои несбывшиеся мечты. Ей невероятно повезло, что дочь стала звездой. Голубые глаза монахини видели людей насквозь. Мэгги сразу почувствовала, что Мелани — заложница своей матери и бессознательно стремится вырваться из ее плена.

Женщины занялись пациентами. Весь день к ним тянулась вереница людей с травмами, к счастью, в основном легкими, с которыми под силу справиться и медсестре. Остальных распределяли по больницам. Из Мелани вышла хорошая помощница, и сестра Мэгги ее часто хвалила.

Обедать они устроились на улице и, греясь на солнышке, ели сандвичи с индейкой, оказавшиеся на удивление вкусными. Видимо, готовили настоящие повара. Продукты поступали в качестве гуманитарной помощи из разных городов и штатов самолетами или чаще на вертолетах прямо в Пресидио. Медикаменты и постельные принадлежности, а также одежду для тысяч обитателей лагеря теперь тоже доставляли по воздуху. Жили здесь как в зоне военных действий. В небе над головой постоянно, и день, и ночь, рокотали вертолеты. Многие пожилые люди жаловались, что это мешает им спать. Молодежь на шум не обращала внимания и уже к нему привыкла. Этот шум в их сознании прочно соединился с тем горьким опытом, который они все переживали.