Мальчик с голубыми глазами

blueeyedboy: С благополучным возвращением, Альбертина…

10

ВЫ ЧИТАЕТЕ ВЕБ-ЖУРНАЛ ALBERTINE

Размещено в сообществе: [e-mail]

Время: 23.49, понедельник, 11 февраля

Статус: публичный

Настроение: чувствительное

Послушать цвета. Возможно, ты помнишь эту фразу. Легко соскальзывающая с языка взрослого человека, она, должно быть, казалась невыносимо пронзительной в устах пятилетней слепой девочки. Так или иначе, но это подействовало. Послушать цвета. Даже не подозревая об этом, Эмили Уайт открыла шкатулку с волшебными словами и была прямо-таки опьянена их могуществом и той силой, которую они в ней открыли; теперь она сама, точно маленький генерал, командовала всеми; Кэтрин, Фезер, а впоследствии и доктор Пикок безоговорочно и с радостью подчинялись ее командам.

— Что же ты видишь?

Уменьшенное трезвучие в фа миноре. Волшебные слова разворачивались, точно слои оберточной бумаги, и, слетая один за другим, падали на пол.

— Розовый. Голубой. Зеленый. Такие красивые!

Мать в полном восторге стиснула ей руки.

— А еще что, Эмили? Расскажи скорей, что ты еще видишь.

Аккорд фа мажор.

— Красный. Оранжевый. Пурпурный. Черный.

Это было как пробуждение. Та адская сила, которую она в себе обнаружила, вдруг удивительным образом расцвела, и музыка стала неотъемлемой частью ее повседневной жизни. Пианино извлекли из гостевой комнаты и настроили; уроки музыки, которые тайком давал ей отец, теперь стали вполне законными, и Эмили было разрешено упражняться сколько угодно, даже если Кэтрин работала в мастерской. Затем настала очередь газетчиков; письма и подарки поклонников посыпались дождем.

Еще бы, ведь в этой истории таился огромный потенциал. В ней было все необходимое: рождественское чудо, фотогеничная слепая девочка, музыка, искусство, даже наука, доступная пониманию каждого человека с улицы, любезный доктор Пикок и, наконец, масса противоречивых заявлений из мира искусства. Все это заставляло журналистов то заинтересовываться данной темой, то отходить от нее на некоторое время; по крайней мере три года спекуляции вокруг Эмили до конца не затихали. Вскоре подключилось телевидение, а потом даже появился сингл — причем этот хит вошел в десятку лучших! — в исполнении какой-то рок-группы, название которой я забыла. Зато помню, что эту песню использовали потом в голливудском фильме, созданном по книге с аналогичным названием, где роль доктора Пикока исполнил Роберт Редфорд, а слепую девочку, видящую музыку, сыграла маленькая Натали Портман.

Сначала Эмили воспринимала это как само собой разумеющееся. В конце концов, такой малышке просто не с чем было сравнивать. Но она действительно была очень счастлива — целыми днями она слушала музыку, училась тому, что любила больше всего, и взрослые были ею довольны.

В течение последующих двенадцати месяцев Эмили посетила множество различных концертов, видела «Волшебную флейту» и «Лебединое озеро», слушала «Мессию». Несколько раз она ходила с отцом в его школу, чтобы на ощупь познакомиться с различными инструментами.

Теперь она знала их — флейты с изящными вытянутыми телами и прихотливым звучанием, пузатые виолончели и огромные контрабасы, французские рожки и тубы, похожие на огромные кувшины из школьной столовой, наполненные звуками, скрипки с тонкой талией, колокольчики, звенящие, как сосульки, толстые барабаны и плоские тамтамы, плещущие звуками цимбалы и грохочущие тарелки, треугольники и тимпаны, трубы и тамбурины.

Иногда отец играл ей. Он становился совсем другим, если рядом не было Кэтрин, — он шутил и рассказывал смешные истории, бывал очень веселым и танцевал под музыку вместе с Эмили, так что у нее от смеха кружилась голова. Отец признался, что когда-то хотел стать профессиональным музыкантом и играть на кларнете, а не на фортепиано; кларнет вообще был его любимым инструментом. Однако кларнетисты, получившие классическое образование, были не очень-то востребованы, и небольшие амбиции отца так и угасли, подавленные и никем не замеченные.

А вот ее мать Кэтрин преображалась по иным причинам. Но Эмили понадобилось несколько месяцев, чтобы это обнаружить, и гораздо больше времени — чтобы это понять. Тут мои воспоминания утрачивают всякую связь друг с другом; реальность сплетается с легендами, так что я даже себе не могу доверять, как бы ни хотелось быть точной и правдивой. Только факты говорят сами за себя, но даже и они столько раз подвергались обсуждению и бесконечным сомнениям, столько раз неверно излагались и неверно прочитывались, что лишь какие-то жалкие остатки воспоминаний могут подсказать мне, как все было на самом деле.