71  

— Значит, вот так они и тренькают на своих фашистских балалайках, да?

— Ты выбрал неудачное прилагательное.

— Ты уже израсходовал все остальные.

— Похоже, что в этом вопросе нам никогда не найти общей точки.

— Если в ответ на вопрос, почему вы угнетаете мир, ты разражаешься нескончаемой поэтической белибердой, то, естественно, нет. Думаю, тут просто не может быть общих точек.

— Тогда давай найдем другую тему для разговора.

— Хотя действительно, глядя на тебя, я говорю: «Это Смерть».

Яма не ответил.

— Странная у тебя — как ты сказал? — главная страсть. Я слышал, что ты был стар, прежде чем стал молодым…

— Ты же знаешь, что так оно и было.

— Ты был механиком-вундеркиндом и мастером оружия. Ты потерял отрочество во вспышке пламени и в тот же день стал стариком. Не в этот ли момент стала смерть твоей главной страстью? Или же это произошло раньше? Или позже?

— Не играет роли, — отрезал Яма.

— Ты служишь богам, потому что веришь во все, о чем говорил мне, — или потому, что ненавидишь большую часть человечества?

— Я не лгал тебе.

— Оказывается, Смерть — идеалист. Забавно.

— Ничего забавного.

— Или, может быть, ни одно из этих предположений не справедливо? Может быть, главная твоя страсть…

— Ты уже упоминал ее имя, — перебил Яма, — в той самой речи, в которой сравнивал ее с болезнью. Ты был не прав тогда, и ты не прав и сейчас. Я не намерен выслушивать твою проповедь еще раз, а так как в данный момент вокруг не видно забучих песков, то слушать ее я и не буду.

— Иду на мировую, — сказал Сэм. — Но скажи мне, меняются ли когда-нибудь главные страсти богов?

Яма улыбнулся.

— Богиня танца была когда-то богом войны. Так что похоже, что все может измениться.

— Только умерев подлинной смертью, — заявил Сэм, — изменюсь я. Но до самого того момента я буду с каждым вздохом ненавидеть Небеса. Если Брахма обречет меня на сожжение, я плюну в пламя. Если он повелит удушить меня, я постараюсь укусить руку палача. Если он рассечет мне грудь, кровь моя, надеюсь, разъест клинок ржавчиной. Ну как, это главная страсть?

— Ты — отличный материал для бога, — кивнул Яма.

— О боже! — иронически протянул Сэм.

— До того, как случится то, что случится, — сказал Яма, — тебе, как было мне обещано, разрешено поприсутствовать на свадьбе.

— Свадьбе? Ты и Кали? И скоро?

— В меньшее полнолуние, — ответил Яма. — Итак, что бы ни решил Брахма, я, по крайней мере, смогу до тех пор поднести тебе хорошую выпивку.

— За это спасибо, бог смерти. Но мне всегда казалось, что свадьбы не вершатся на Небесах.

— Эта традиция доживает последние дни. Нет никаких священных традиций.

— Тогда удачи, — сказал Сэм.

Яма кивнул, зевнул, закурил очередную сигарету.

— Между прочим, а какая сейчас на Небесах мода на казни? Я спрашиваю из чистой любознательности.

— Казни не вершатся на Небесах, — сказал Яма, выдвигая ящик и вынимая из него шахматную доску.

V

Из Адова Колодезя вознесен он бил на Небеса, чтобы пообщаться там с богами. Много тайн скрывает в себе Небесный Град, можно отыскать среди них и ключи к его прошлому. Не все, что случилось, пока бил он там, известно. Известно, однако, что выступил он перед богами ходатаем за судьбы мира, снискав тем самим симпатии одних и враждебность других. Избери он изменить человечеству и принять предложения богов — и, как говорит кое-кто, мог бы он навсегда остаться в Граде Князем, а не встретить свою смерть в когтях призрачных кошек Канибуррхи. Злые языки утверждают, правда, что принял он это предложение, но потом предали уже его самого, и только после этого, в последние дни свои опять был он целиком на стороне страдающего человечества, но дней этих оставалось слишком мало…

Препоясанная молниями, носительница штандарта, вооруженная мечом, копьем, луком, пожирающая, поддерживающая, Кали, ночь времени в конце кальпы, скитающаяся по миру в ночи, сохранительница, обманщица, безмятежная, любимая и любезная, Брахмани, Мать Вед, обитательница таинственных, безмолвных мест, предвещающая добро, нежная, всеведущая, быстрая, как мысль, носящая черепа, одержимая силой, сумеречная, трудноодолимая воительница, сострадательная и милосердная, пролагающая путь заблудшему, дарительница благ, учитель, доблесть в облике женщины, с переменчивым сердцем, предающаяся суровому аскетизму, чародейка, пария, бессмертная и вечная…

  71  
×
×