Версальская история

Всего месяц назад Марк был счастливым человеком, довольным своей жизнью. У него была красавица-жена, в которой он души не чаял, двое прекрасных детей, любимая работа, чудный, уютный дом. Денежных проблем перед ними никогда не стояло — Марк хорошо зарабатывал, к тому же и он, и Дженнет были из довольно состоятельных семей. Никаких неприятностей с ними никогда не случалось — насколько он мог припомнить, самым скверным, что омрачило их безмятежное существование, была автомобильная авария, когда пьяный мотоциклист помял крыло новенького, только что купленного «Мерседеса», который он даже не успел застраховать. Безоблачное счастье длилось полных шестнадцать лет, и вот месяц назад все кончилось. Дженнет ушла; теперь его семья жила далеко от него, в Нью-Йорке, и Марка ожидала тревожащая его процедура развода.

Задумчиво коснувшись отставших обоев в коридоре, Марк заглянул в пустую столовую и снова подумал о счастливых годах, которые они провели вместе. С его точки зрения, их брак был настолько близок к идеалу, насколько это вообще возможно, и он не понимал, какой злой дух внезапно вселился в Дженнет. Ведь и сама она признавала, что была счастлива с ним. Была… Что же с ней случилось?

— Я не знаю, что со мной… — чуть не плача, сказала Дженнет сразу после того, как объявила ему о своем уходе. — Может быть, мне просто было скучно… Мне иногда кажется, что я совершила ошибку, когда не вернулась на работу после рождения Джейсона. Если бы я занималась делом, вместо того чтобы торчать дома, тогда, быть может, все было бы иначе…

Но это объяснение не удовлетворило Марка. Он все равно не мог понять, почему Дженнет променяла его на другого мужчину. Когда она сказала, что любит врача из Нью-Йорка, он сразу подумал, чем врач лучше адвоката по налогам, — и не нашел ответа.

Как узнал Марк, все началось полтора года назад, когда тяжело заболела мать Дженнет. Сердечный приступ, опоясывающий лишай и в конце концов инсульт… Семь месяцев, пока Дженнет ездила из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк и обратно, казались ему бесконечными. Между тем мать Дженнет переходила из одного медицинского учреждения в другое, но состояние ее только ухудшалось. В довершение всего у отца Дженнет начало развиваться старческое слабоумие, и он тоже требовал заботы. В первый раз Дженнет провела в Нью-Йорке полтора месяца, и Марку пришлось взять на себя все заботы о детях. Но он не жаловался, во-первых, потому, что любил Джейсона и Джессику, а во-вторых, потому, что Дженнет звонила ему из Нью-Йорка по три-четыре раза на дню. Конечно, тогда он ничего не подозревал, да и любовь Дженнет вспыхнула не сразу.

Как она объяснила, сначала она пыталась сопротивляться чувству, которое вызвал в ее сердце Эдам Джойс, лечащий врач матери. Он был отличным парнем, сказала Дженнет, прекрасно относился к матери, был добр к ней и подбадривал обеих. Однажды вышло так, что они вместе поужинали; тогда-то все и началось.

Дженнет была влюблена в Эдама уже год, и, как она сама признавалась, для нее это было сущим мучением. Ее сердце буквально разрывалось на части. Сначала Дженнет казалось, что это простое увлечение, которое быстро пройдет, но оно не проходило. Она уверяла Марка, что несколько раз пыталась порвать с Эдамом, но ничего не выходило. С каждым часом, проведенным вместе, они все больше привязывались друг к другу. Это было как наваждение, от которого невозможно избавиться. Один раз у Дженнет вырвалось, что Эдам действовал на нее как наркотик, но когда Марк предложил ей сходить вместе к психотерапевту или в специальную семейную консультацию для супружеских пар, она отказалась. Тогда, месяц назад, она уже все решила, но ни слова не сказала Марку, щадя его. Дженнет только попросила отпустить ее в Нью-Йорк; по ее словам, она хотела попробовать и посмотреть, что у них с Эдамом выйдет. Но для того чтобы ей ничто не мешало, она хотела хотя бы на время быть свободной от брачных обязательств, и они договорились расстаться. Но как только Дженнет переехала в Нью-Йорк, она потребовала развода. Она также просила его продать дом и отдать ей половину денег, чтобы купить приличную квартиру в Нью-Йорке для себя и детей. И для Эдама, мысленно закончил за нее Марк, хотя о нем не было сказано ни слова.

Размышляя обо всем этом, он незаметно для себя оказался в их бывшей спальне и теперь стоял неподвижно, в упор глядя на то место, где стояла когда-то их кровать, и не видя ничего. Еще никогда в жизни Марк не чувствовал себя таким одиноким и потерянным. Все, во что он верил, на что надеялся и о чем мечтал, перестало существовать. И хуже всего было сознание того, что он ничем не заслужил подобного несчастья. Во всяком случае, как Марк ни старался, он не мог припомнить за собой никакой вины. Быть может, он слишком много работал и не слишком часто водил Дженнет ужинать в ресторан, но им было хорошо и дома, к тому же она никогда не жаловалась, не упрекала его в том, что он уделяет ей мало внимания.