— Ни в коем случае! — горячо возразил Куп. — Собак я тоже не люблю, они топчут клумбы. Кроме того, они разносят шерсть по всему дому, рычат и кусаются. К тому же от них пахнет псиной. Иными словами, собаки едва ли не хуже детей. Нет, мисс Александра, нужно придумать для вас нечто такое… эдакое… Как бы вы посмотрели, если бы я предложил вам стать актрисой? У вас есть для этого все данные — по крайней мере внешние.
— Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет, — сказала Александра, пока официант накладывал ей на блины русскую икру. — Когда-то в школе я участвовала в любительском спектакле и с треском провалилась. Ведь актерство — это не профессия, а призвание, разве не так? — И она посмотрела на него долгим внимательным взглядом.
Куп кивнул в ответ. Ему вдруг стало удивительно хорошо.
Приемы у Шварцев всегда отличались приятной, дружеской атмосферой, но сейчас к этому прибавилось нечто большее, и Куп догадывался, что это может быть. Эта молодая женщина, сидевшая рядом с ним, держалась так непринужденно и открыто, что у него стало тепло на душе. Глядя на нее, Куп гадал, кто она такая и откуда здесь взялась. На сборища у Шварцев обычно не приглашали врачей, если только они не были светилами в своей области, но Александра, по всей видимости, не испытывала ни малейшего смущения от того, что оказалась в избранном обществе. Напротив, она чувствовала себя совершенно свободно, словно вся ее жизнь прошла на банкетах и приемах, подобных этому. Это бросалось в глаза практически сразу, хотя платье Александры было довольно простого покроя, а из украшений она не надела ничего, кроме нитки жемчуга и сережек с мелкими бриллиантами. Несмотря на это, Куп почему-то был уверен, что она хорошо обеспечена. Похоже, за ней стояли деньги, большие деньги, но как, на чем простой врач мог сколотить себе состояние?
— Возможно, вы правы, — ответил он на ее вопрос, про себя отметив такт, с которым она перевела разговор на него самого. Александра была, бесспорно, умна, и это тоже ему понравилось. — Но я никогда не думал о своем ремесле как о призвании. Оно мне просто нравилось.
— И поэтому вы стали актером?
— Именно поэтому, — не моргнув глазом ответил Куп. — Представлять других людей очень интересно. Кроме того, где еще я мог бы щеголять в фирменных шмотках да еще получать за это немалые деньги? Это гораздо приятнее, чем ваша работа. У себя в больнице вы целый день ходите в белом халате со стетоскопом на груди и прячете за спиной шприц, и все равно при вашем появлении дети начинают плакать и так и норовят, э-э-э… стошнить прямо вам на колени.
— Отчасти вы правы, — согласилась Александра. — К счастью, дети, с которыми я работаю, слишком малы, чтобы причинить столько беспокойства. Я работаю с новорожденными младенцами в отделении интенсивной терапии.
— Какая гадость! — Куп скорчил брезгливую гримасу. — Они, должно быть, размером не больше мыши, и все такие уродливые и мокрые! Что ж, вам не позавидуешь! — Он широко улыбнулся, и продюсер напротив посмотрел на него с восхищением и завистью. Когда Куп пытался произвести на женщину приятное впечатление, на это стоило посмотреть; в искусстве обольщения он достиг такого мастерства, о каком другим мужчинам оставалось только мечтать. Впрочем, Александра оказалась для него достойной соперницей.
Она была умна, сообразительна, обладала быстрой реакцией и не собиралась позволять Купу смутить себя.
— Чем еще вы занимаетесь? — продолжал расспрашивать ее Куп.
— С восемнадцати лет я вожу собственный самолет, люблю серфинг и скалолазание. Несколько раз я прыгала с парашютом, но моя мама так за меня переживала, что я обещала ей больше этого не делать. Разумеется, я играю в теннис, гольф и катаюсь на горных лыжах. Когда-то я пробовала себя в мотогонках на льду, но отец был против, и я решила его не волновать. А еще я год работала в Кении сестрой милосердия — это было перед самым поступлением в медицинский колледж.
— У вас ярко выраженные суицидальные наклонности, заметил Куп. — Слава богу, что у вас такие разумные родители. Вы с ними часто видитесь?
— Только в самых крайних случаях, — честно ответила Александра, и Куп поразился ее выдержке и силе духа.
С каждой минутой Александра восхищала его все больше и больше.
— А где они живут? — спросил он с искренним интересом.
— Зимой — в Палм-Бич, а на лето они перебираются в Ньюпорт и ведут там скучную, однообразную жизнь. Мне это совсем не нравится, поэтому папа и мама считают меня чем-то вроде революционерки.