Ранчо

Ей понравился старый, ресторан. Утолив голод, они вернулись к нему.

Таня была в восторге от его общества и, зная, что пора возвращаться, оттягивала расставание. Они сидели у него в гостиной и слушали музыку. Потом он поставил ее любимый компакт-диск. Дослушав запись, она спела ему ту же песню. Он снова решил, что ему снится сон. Она подняла его на смех.

– Доказать, что все это явь? – Она стала стягивать с него одежду.

– Тем более! Чистые фантазии: я слушаю Таню Томас, которая в это время меня раздевает.

– Ничего подобного!

Они хохотали, возились, как малые дети, без устали целовались. Ему не верилось, что в его жизни появилась такая любовь, что он так ее вожделеет. Через минуту они убежали в спальню. К моменту, когда они пресытились любовью, стрелка часов давно оставила позади полуночную отметку.

– Наверное, правильнее бы взять и перетащить сюда мои вещи, – проговорила она хрипловатым, полным соблазна голосом, сводившим его с ума.

Он улыбнулся, думая о ней и о своей любви:

– Уверен, миссис Коллинз с радостью предложит нам свою помощь, стоит только сообщить ей, что ты доживешь свой срок в моем доме.

Оба прыснули.

– Может, ты сам переедешь к нам?

– А что, неплохо. В таком цветнике я бы...

Она заставила его умолкнуть, опять предложив ему любовь, и он застонал от ее прикосновения:

– О, как хорошо, Танни...

Они лежали так до рассвета. Она помнила, что должна уйти тайком, чтобы ее никто не заметил. Как же она ненавидела приближающийся миг ухода!

– Не хочу тебя отпускать, – грустно признался он, наблюдая, как она одевается. Он сам вымыл ее в своей крохотной ванной. Там они чуть было не набросились друг на друга снова, но вовремя остановились. – Что же я буду делать, когда ты уедешь?

Он так походил на потерявшегося мальчонку, что она улыбнулась ему материнской улыбкой. Ей тоже до смерти не хотелось с ним разлучаться – в следующее воскресенье она улетит в Лос-Анджелес, чтобы снова выйти на поле битвы...

– Может, поедешь со мной? – предложила она, сознавая, что это звучит дико, но испытывая боль при одной мысли о скорой разлуке.

Он оказался дальновиднее ее.

– Думаешь, это надолго? Что бы я там делал? Отвечал на звонки? Расставлял дома цветы, преподнесенные тебе почитателями твоего таланта? Просматривал твою почту? Состоял бы при тебе телохранителем? Совсем скоро ты бы меня возненавидела, да я и сам стал бы себе противен. Нет, Танни, – обреченно заключил он, – мне там не место.

– И мне, – удрученно созналась она, не представляя, как вырваться из замкнутого круга.

– Это твоя, а не моя жизнь. Говорю тебе: скоро ты меня возненавидишь. – Он знал, о чем говорит. То же самое сказал ей когда-то Бобби Джо, вернувшийся в Техас, исполненный ненависти к бывшей жене. – Я этого не хочу.

– Как же нам быть? – простонала Таня, готовая запаниковать.

– Не знаю. Подумай сама. Я бы мог иногда к тебе наведываться, пока это не надоест одному из нас или сразу обоим. Ты тоже могла бы сюда заглядывать. Купи себе здесь дом. Это пошло бы тебе на пользу: было бы где спрятаться после всего этого безумия, которым я любовался после родео, и прийти в себя. Другое дело, если бы ты тут жила. Могла бы проводить здесь часть года, а я бы всегда ждал твоего появления, Тан. Если бы мы жили здесь вместе, то появился бы смысл и в моих наездах в Лос-Анджелес. Я бы делал все, что ты пожелаешь: оставался, не приставал, исчезал, ждал тебя столько, сколько понадобится. Но чего я не хочу, так это переезда в Лос-Анджелес, отказа от жизни, которой живу, твоей ненависти ко мне, которая в таком случае неминуема.

– Нет, на ненависть не надейся, – возразила она со всей искренностью. Бобби Джо она не смогла возненавидеть.

– Зато я возненавижу сам себя, и это повлияет на тебя. Лучше возвращайся сюда. – Он обнял ее и прижал к себе так крепко, что при поцелуе у нее перехватило дыхание. – Я буду ждать. Если захочешь, я постоянно буду ждать.

– Ты правда будешь иногда наведываться в Лос-Анджелес?

Ее охватило беспокойство. Что, если они никогда больше не увидятся? Что, если он забудет ее, как только она скроется из виду, и переедет на другое ранчо, в другой город, прибьется к другой женщине?

– Обязательно! – заверил он ее. – Наведываться, потом возвращаться сюда. А как насчет того, чтобы ты могла жить здесь хотя бы какое-то время?

– Никогда ни о чем таком не помышляла, – призналась она, раздумывая. – Вообще-то было бы неплохо.