Ранчо

На кухонном столе ее ждала записка от Тони. Он уехал на выходные в Палм-Спрингс. Она долго стояла, держа перед собой записку и размышляя, что стало с их жизнью и сколько времени уйдет у него на то, чтобы поставить точку. Не надо обладать способностями провидицы, чтобы понять: он принял окончательное решение. Она была готова остановить его на полпути, позвонить в Палм-Спрингс, напомнить о своей любви к нему и о том, как она переживает, что причиняет ему столько неприятностей. Но взяв трубку, не стала набирать номер. Почему он отказывается подставить плечо, почему не разделяет ее невзгоды? Почему мечтает о бегстве? Напрашивался один-единственный разумный вывод: Тони Голдмэн никогда ее по-настоящему не любил. Спрашивать об этом у него самого теперь бессмысленно. Она положила трубку и, не утирая слез, медленно побрела в безмолвную спальню.

Глава 3

Таня вылетела в Нью-Йорк самолетом компании звукозаписи и, желая побыть одна, не захватила с собой секретаршу. Программа ограничивалась участием в одном телешоу и встречей с литературным агентом. Для этого Джин ей не была нужна. Кроме того, хотелось спокойно поразмыслить о Тони. Проведя уик-энд в Палм-Спрингсе, он, как положено, вернулся в воскресенье вечером домой. Они поужинали вместе с детьми и весь вечер старались избегать разговоров о последних событиях. Промолчал Тони и тогда, когда журнал «Пипл» подхватил тему с иском. Он знал, что уже сказал достаточно. Во вторник они разъехались: его путь лежал, как всегда, в контору, ее – в аэропорт.

Самолет дожидался ее одну. Это было все равно, что самостоятельно распоряжаться рейсовым лайнером. В салоне уже сидел один из боссов компании. Он наверняка знал, кто она такая, но ограничился холодным приветствием. Она делала записи, звонила по телефону, работала с нотами. На полпути к Нью-Йорку ей позвонил адвокат: бывший телохранитель соглашался отказаться от иска за миллион долларов.

– Передайте ему, что мы увидимся в суде, – храбро заявила Таня.

– По-моему, это не самое разумное решение, – возразил Беннет Пирсон.

– Не собираюсь оплачивать услуги шантажистов! Все равно он ничего не сумеет доказать. Какие у него улики? Одни выдумки!

– В суде это будет выглядеть, как его слово против вашего. Вы – звезда. По его утверждениям, вы его домогались, нанесли ему травму тем, что уволили, испортили ему жизнь за то, что он отказался заниматься с вами сексом...

– Хватит, Беннет! Зачем повторять всю эту грязь? Я знаю содержание иска.

– У него могут найтись сочувствующие. В наши времена присяжные ведут себя непредсказуемо. Советую вам как следует поразмыслить. Вдруг они оценят его страдания в целых десять миллионов? Как вам это понравится?

– Тогда у меня зачешутся руки его прикончить.

– Вот и пораскиньте мозгами. По-моему, проще откупиться. Миллион – миленькая круглая сумма.

– А вам известно, каких трудов мне стоило заработать эту миленькую сумму? Такие деньги никто не платит просто так.

– На будущий год вам предстоит большое турне. Отнимите от будущего заработка миллион и махните на него рукой. Считайте, что у вас в доме произошел пожар, а вы не успели застраховаться.

– Это какое-то безумие! Настоящий грабеж, разве что невооруженный.

– Совершенно верно. Утешайтесь тем, что так уже бывало. И с вами, и с кучей других людей.

– Платить ни за что ни про что? Меня от этого тошнит!

– Все равно подумайте. У вас и без судебного разбирательства хватает хлопот. Меньше всего вам нужно давать показания, которые растиражируют журнальчики. Ведь все разбирательство – от начала до конца – станет достоянием прессы!

– Хорошо, я подумаю.

– Позвоните мне из Нью-Йорка.

Боже, какая же гадость! Неудивительно, что Тони спешит катапультироваться. Ей тоже иногда хочется махнуть на все рукой, но, увы, на это не приходится даже надеяться: все эти уродства пристали к ней, как бородавки.

Она долетела до Нью-Йорка всего за пять часов и перед приземлением позвонила Мэри Стюарт – договориться о встрече через полчаса. Мэри Стюарт с нетерпением ее ждала. Через полчаса она перезвонила ей уже из машины. Подруга спустилась в вестибюль своего дома в джинсах и легкой блузке. Женщины обнялись. В полутьме машины Таня старалась к можно лучше разглядеть Мэри Стюарт. Та за истекший год похудела и посерьезнела: этот год дался ей нелегко. Таня знала, что, отправив Алису в Париж, Мэри Стюарт еще больше страдает от одиночества. Впрочем, дочери требовалось побыть немного подальше от родных. Зная это, Мэри Стюарт не жаловалась.