Ранчо

Его нашел парень, живший по соседству; пришел о чем-то попросить и обнаружил Тодда в постели спящим. У парня сразу же возникли подозрения – он его осмотрел, попытался сделать искусственное дыхание, потом вызвал пожарных и полицию. Как выяснилось, Тодд пролежал к этому времени мертвым несколько часов.

Юноша оставил каждому в семье по записке: наконец-то он спокоен и счастлив. Конечно, это трусость с его стороны, он сожалел, что причинил им боль, но жизнь без Натали невозможна – он проверял, – и просил простить его и найти утешение в мысли, что отныне они с Натали навечно пребудут вместе на небесах. Родители считали, что сын еще молод для женитьбы, но он все равно собирался сделать это летом, после выпуска. Теперь они в некотором смысле обвенчались...

И сразу же после случившегося и еще долго потом Билл обвинял в трагедии жену. Он твердил, что это Мэри Стюарт вбила сыну в голову разные глупости и романтические иллюзии, позволила ему слишком сильно увлечься Натали и на целых четыре года потерять рассудок. Если бы мать не сделала его настолько религиозным, он не заразился бы абсурдной верой в Бога и загробную жизнь. По убеждению Билла, Мэри Стюарт подготовила трагедию, а посему самоубийство Тодда лежит всецело на ее совести. Подобные обвинения она бы еще стерпела, но сама не могла пережить ужас утраты единственного сына – первенца, света в окошке, подарившего ей столько радости, внушавшего матери такую гордость...

Слушая Мэри Стюарт, Таня воображала, как хватает Билла за плечи, и что есть силы трясет. Никогда еще она не слышала до такой степени безумных обвинений мужа в адрес матери его детей – ясно, что он пытается облегчить собственную боль, заставляя мучиться Мэри Стюарт. Последствия для самой Мэри Стюарт тоже нетрудно угадать: душа ее уже мертва – при смерти может оказаться и плоть.

– Бедный мальчик! – Мэри Стюарт беззвучно рыдала, сидя с подругой в комнате сына. – Он был настолько влюблен, что, узнав об аварии, едва не умер. – В конце концов, это и случилось. Авария убила не только его, но и всю семью. От Мэри Стюарт, Билла, их брака не осталось почти ничего. Все умерло вместе с Тоддом. Во всяком случае, самое главное – сердца, души, мечты...

Слишком несправедливо обошлась с ними судьба, отняв сына, которого они так любили.

– Ты хотя бы разозлилась на него? – спросила Таня.

Мэри Стюарт вздрогнула:

– На Тодда?! За что?

– За боль, которую он вам причинил. Он украл часть твоей жизни. Сдрейфил, когда надо было найти силы и жить дальше. Не признался родной матери, как сильно страдает.

– Я должна была сама его понять. – Мэри Стюарт упорно обвиняла одну себя. Тане необходимо было избавить бедную женщину от самобичевания.

– Обо всем догадаться невозможно. Ты не телепатка, а обыкновенный человек. И великолепная мать. Он не должен был так с тобой поступить.

Мэри Стюарт никогда не позволяла себе подобных мыслей, даже слушать такие речи ей было страшно.

– Сама знаешь, как это несправедливо с его стороны. А теперь несправедлив Билл: какое право он имеет тебя винить?! Может, настало время на них рассердиться? Слишком тяжелую ношу они на тебя взвалили, Мэри Стюарт.

Она долго смотрела на Таню, не произнося ни слова.

– С той минуты, когда я узнала о его смерти, обвиняла в ней одну себя.

– Знаю. Это удобно всем. А сейчас настало время поделиться ответственностью за содеянное с самим Тоддом. Заодно и с Биллом. Нельзя же покорно соглашаться с обвинениями и молча тащить такой груз! Тодд вошел в историю как герой, а не как слабак, дурачок, совершивший непростительную глупость и обрекший близких на вечные угрызения совести. Ладно, чем бы он ни руководствовался, такова, видно, его судьба. Сделанного не воротишь. Все это – дело его собственных рук. Билл не имеет права клеймить тебя и при этом обелять себя. Если уж говорить о вине, то о совместной. Пускай и он помучается. Ты вовсе не единственная виновная, Мэри Стюарт, а козел отпущения.

– Знаю, – тихо отозвалась она. – Я уже давно пришла к такой мысли. Но разве она что-то меняет? Билл никогда этого не признает. Ему непременно надо кого-то обвинять. И он давно нашел кого – меня.

– В таком случае брось его! Или хочешь позволить ему казнить тебя по гроб жизни? Готова простоять еще сорок – пятьдесят лет на коленях, шепча покаянную молитву? Не чересчур ли велик срок для искупления вины? Ты еще молода. – Ее слова производили поразительное действие: казалось, в темной комнате раздвинулись тяжелые занавески, до этого не пропускавшие яркий солнечный свет. Мэри Стюарт целый год просидела в темном углу, скорбя и посыпая голову пеплом. Самое странное, что все говорилось именно в этой комнате. Казалось, рядом стоит сам Тодд. Сказанное Таней буквально всколыхнуло в ней все, что накопилось за год. Ей вдруг захотелось обозлиться на Билла, наорать на него, как следует наподдать. Как можно быть таким глупцом! Почему он не щадит их брак?