Ранчо

– Она ни при чем, – поспешила объяснить Таня. Том уже выносил из автобуса чемоданы. – Бейте меня. Только сначала дайте объяснить, как все получилось.

– Не трудись, – резко бросила Мэри Стюарт. – Я уезжаю!

Том удивленно посмотрел на Таню, слишком занятую подругами, чтобы что-то ему объяснять.

– Перестань, Мэри Стюарт. Давай сначала попробуем. Мы так долго не собирались вместе, вот я и подумала...

– Напрасно. Я пережила такой тяжелый день, а ты еще... Не надо было этого делать. – Мэри Стюарт стояла бледная от гнева.

Слушая ее, Таня боролась со слезами, понимая, что поступила как эгоистка. Ей просто захотелось оказаться в обществе обеих подруг. Впрочем, пригласив их, она не переставала беспокоиться, что из этого получится. После их размолвки прошло двадцать два года. Казалось бы, за этот срок старые раны должны затянуться, однако...

– Прости, Мэри Стюарт, – тихо молвила Зоя. – Я не должна была приезжать. В Сан-Франциско у меня по горло дел плюс маленькая девочка. Будет разумнее, если уеду я. Я и не собиралась приезжать... Поужинаем, и я вас покину.

Зоя говорила спокойно, мягко, за два десятилетия привыкла вразумлять больных, несчастных. Часто взбудораженных, а то и обезумевших людей и научилась сохранять спокойствие, даже когда ее обуревала горечь.

– Это лишнее. – Мэри Стюарт пыталась взять себя в руки, понимая, что допустила бестактность. Слишком велико было ее изумление, и она сорвалась. – Я запросто могу улететь утром в Нью-Йорк. – Говоря это, она чувствовала огромное разочарование.

– Что за идиотки! – воскликнула Таня, чуть не плача. – Не могу поверить, что вы способны упираться по прошествии двадцати с лишним лет. Боже, нам скоро по сорок пять! Вам что, нечем больше заняться, кроме как вспоминать детские обиды? На меня ежедневно вываливается столько грязи, и я не помню, что происходило даже неделю назад, а вы что-то лепечете... – Она жгла взглядом обеих.

Мэри Стюарт и Зоя смущенно переглядывались, Том знай себе заносил в дом их вещи. Он собирался поселиться в отеле в Джексон-Хоуле и приезжать только в случае, если Тане захочется совершить экскурсию. Нелепая сцена перед домом привела его в недоумение!

– Может, все-таки войдем и обсудим все в нормальной обстановке?

Все трое вошли в гостиную. Том занес в дом съестное и удалился. Женщины застыли, не зная, как быть. Таня завладела инициативой.

– Сядьте! Нечего меня нервировать. – Она взволнованно расхаживала по комнате. Таня и Мэри Стюарт были одногодками, Зоя – на год старше, но всем трем ни за что нельзя было дать их возраст. – Значит, так, – продолжила Таня, когда подруги уселись. – Примите мои извинения. Наверное, я не должна была этого затевать. Но мне так хотелось снова собраться! Я очень по вас соскучилась! Таких подруг, как вы, у меня нет и не было. Всем остальным на свете на меня наплевать. Мужа у меня нет, детей тоже, теперь даже приемных. Всё, что у меня осталось, ~ это вы. Мне захотелось возродить былое. Наверное, это кретинизм. Но давайте хотя бы попробуем!

– Мы обе тебя любим, – спокойно проговорила Мэри Стюарт, стараясь держать себя в руках. – За себя я могу говорить со всей ответственностью. Уверена, что то же самое относится к Зое, иначе ее бы здесь не было. Ведь не ради красот природы и не ради ковбоев мы сюда явились! – Слушая ее, Зоя улыбалась и кивала. – Просто мы с ней друг друга не выносим, вот в чем дело. Думаю, провести две недели в таком обществе затруднительна.

Зоя снова кивнула.

Таня совершенно отчаялась. Конечно, первого изумления и вызванного им негодования, она понимала, не избежать, но никак не ожидала, что обеим захочется бежать без оглядки. Теперь она увидела, как глуп ее замысел. Надо было пригласить либо Мэри Стюарт, либо Зою.

– А один вечер? Мы весь день ехали и не чувствуем под собой ног. – Говоря о себе и Мэри Стюарт, она умоляюще смотрела на Зою. – Ты тоже добиралась сюда на двух самолетах. Вон какой усталый у тебя вид! То есть выглядишь отлично, – поправилась она, – просто утомилась. Три усталые женщины! Мы ведь больше не дети... – Никто не улыбнулся.

Все трое ломали головы, как теперь быть.

– Давайте побудем вместе хотя бы один вечер, а потом пускай каждая решает, как ей поступить. Я не стану выкручивать вам руки: если вы захотите смотаться, я пойму, что совершила непоправимую глупость. И конечно, тоже уеду. Торчать здесь одной две недели слишком тоскливо.

Ее слова звучали нелепо, учитывая прелесть этого уголка.