Вечерний звон

Где ж ты обнаружил пошлость, привереда и зануда? – спросит меня каждый, кто прочтет. А в моем собственном участии, отвечу я. Я был изящным завитком в этом изысканном великолепии. Поскольку члены клуба только ели, пили и играли, а теперь еще похавали культуры. Не случайно сочетание «пир духа» так по-русски издевательски звучит.

Спустя полгода мне отменно повезло. К нам в Иерусалиме забрела некая знакомая женщина. Она с недавних пор весьма успешно торговала гербалайфом и, вербуя клиентуру, принялась восторженно описывать его волшебные и несравнимые достоинства. В надежде как-нибудь этот фонтан закрыть я высказал неосмотрительно и глупо свою полную готовность посетить при случае любой ближайший семинар этих ревнителей всемирного здоровья. И попался. Очень скоро объявился этот случай, и мы с женой покорно оплатили два или три дня пребывания на свежем воздухе и посещения таинственного семинара. Я такого там наслышался, что помню до сих пор. Все выступавшие были полны пожизненного счастья от нечаянной у всех и судьбоносной встречи с гербалайфом. И сначала мне казалось, что идет вульгарная рекламная кампания. Нас совращали на путь истинный несколько женщин приблизительно одного возраста. Для лаконичности я обозначил бы его – заря заката. В них кипела и бурлила, пенилась и клокотала профессиональная любовь к предмету их торговли. Но у каждой были собственные аргументы этой страсти, хотя главный был заветным – похудание. Все они, однажды начав пить это волшебное снадобье, дивно и волшебно похудели. Я с восторгом записал самую высокую цифру потери веса – пятьдесят килограмм! Этим нельзя было не впечатлиться. Но прекрасны были и другие, чисто личные последствия интимных отношений с гербалайфом. Так, одна из женщин строила свою карьеру и была благополучна, только чувствовала одиночество – пока не стала пить этот напиток. А потом и продавать. Теперь она меняет жизнь других людей, и одиночество уже не мучает ее. Но более того: она чуть увеличила принимаемую порцию и тут же повстречала своего сегодняшнего мужа.

А вдохновение другой проистекало от сияющей возможности кормиться вкусно и не вредно, потому что гербалайф выводит из живого организма все губительные шлаки. Вот ведь чудо, кайф и прелесть, радостно воскликнула она (я записал это дословно, видит Бог). И нечто страшное поведала об этих жутких шлаках. Я похолодел, узнав про мрак и ужас, У меня внутри творящийся от современного питания. Те консерванты, с помощью которых сохраняется еда, те вещества, которыми преступно ускоряют рост цыплят, и химикаты садоводов – это яды, потребляемые мною каждый день. А вот простой червяк природой умудрен – уже не лезет он в сегодняшнее яблоко, он чувствует и знает, как оно отравно для живого существа. А человек на это яблоко любуется, но главное – что он и ест его! Не ведая о наносимом самому себе вреде, не зная, что один лишь гербалайф обезопасит его мизерное прозябание. Поскольку лучшие ученые умы планеты нашей (нобелевских несколько лауреатов) каждый день исследуют и улучшают гербалайф. А также травы, кои много тысяч лет используют в Китае в целях избавления от шлаков, – вот на чем настаивают это исцеляющее средство.

Тут я поленился и не записал огромный перечень болезней, исчезающих от легкого и вкусного коктейля с гербалайфом, – наступила очередь косметики. Тут оказалось – он целебен и наружно. Ораторша, внедрявшая косметику, была красноречива так, что я и сам решил при случае воспользоваться этим кремом. Ибо назначение и цель этого крема, с пылким вдохновением сказала она нам, – вернуть лицу былую чистоту и выражение искренности. А на такое – мог ли я не соблазниться? И лицо ваше, добавила она, будет по нежности как попка у двухмесячного ребенка.

И еще один отменный довод я, по счастью, записал дословно. Ваша красота ночью спит, поведала энтузиастка крема женщинам, сидевшим в зале. И ночной наш крем ее надежно охраняет. Крем наш не храпит, не стаскивает одеяло, не выходит ночью покурить – это ваш лучший компаньон во время сна.

А весь последний день с утра и до закрытия нас наставлял житейской мудрости верховный жрец и вдохновитель всей этой торговли в нашей маленькой стране. И пошлость обрела апофеоз.

Не помню имени его. А помню только ярко-желтый канареечный пиджак и общую пухлявость очертаний. Маленького роста, весь он состоял из плавных и округлых линий нежного жирка, и пухлое брюшко поэтому смотрелось очень гармонично. Гоголевский Чичиков так выглядел, должно быть, потому и привлекал симпатию всеобщую. До полного шедевра не хватало самой малости: зеленой шляпы над лиловым галстуком, но на дворе стояло лето. Был он бывший музыкант, не знал, куда пристроить свою жизнь, когда приехал, грустно пиво пил и размышлял бесплодно о несовершенстве мироздания. И три раза подряд прослушал, проморгал неслышный зов судьбы, толкающей его к торговле гербалайфом. Это так мистически он описал те случаи, когда такие же, как он впоследствии, звали его обратиться к этому расхожему промыслу. Рассказывал он живо и многозначительно. Потом он перешел на общий смысл жизни, обнаружив ясную и полную осведомленность в том, над чем веками бились лучшие умы человечества. Смысл жизни состоял в наличии наличности, поскольку деньги помогали жить богато и тем самым – счастливо и мудро. Он описывал достоинства возможностей купить что пожелаешь и куда захочешь ездить. Не вставать с утра и не бежать работать (тут он передернулся от омерзения), а расслабленно и благородно торговать целительным и чудотворным гербалайфом. О преимуществе богатства над ничтожной бедностью он говорил довольно долго, ибо впал в перечисление еды, которая ему теперь доступна. Тут употреблять он стал глаголы «кушаем», «покушали» и «кушаю», которые давно уже остались только в словаре официантов и персон галантного обхождения, и я поеживался, но не уходил. Сорвался я и вышел покурить, когда он стал рассказывать, как ежегодно он и прочие такие же счастливцы собираются в Париже и устраивают бал, к которому берут внаем костюмы восемнадцатого века и съезжаются на этот бал в каретах. И роскошно веселятся в снятом с этой целью модном (и, естественно, шикарном) ресторане. Все это текло с показыванием слайдов. А последний час он посвятил подробному показу чертежей и общего пленительного вида того дома, что ему сейчас кончают строить где-то на реке Днепре. И это был, насколько я сумел понять, тот самый белый конь победы, на котором он собрался въехать на оставленную родину. А безусловная прельстительность его житейского пути должна была наставить всех собравшихся на тот же путь, сияющий такой пленительной и сладкой перспективой.