НЕСУЩИЕ КОНИ

Неожиданно возникло движение, словно столкнулись бросаемые волнами корабли, затрепетал прикрепленный у Иинумы сзади белый лоскут — знак принадлежности к команде, и в тот же миг противник получил сопровождаемый резким звуком удар по голове.

Раздались аплодисменты: Иинума вывел из строя одного из соперников. Следующего противника, казалось, сдерживало само бесстрашие Иинумы, который, присев на корточки, неожиданно вытянул от бедра меч.

Даже Хонда, который ничего не понимал в кэндо, сразу обратил внимание на правильность выбранной юношей позиции. В самые опасные мгновения его поза не менялась — юноша напоминал вырезанную из синей бумаги фигурку, приклеенную к пространству. Тело его не клонилось к земле, не теряло равновесия. Даже окружающий его воздух казался прозрачной, текущей водой, а не горячей клейкой массой.

Когда Иинума выступил из тени, отбрасываемой шатром, зеркало его нагрудника залила голубизна отразившегося в нем неба.

Противник отступил на шаг. Верхняя, застиранная часть формы резко контрастировала со штанами хакама насыщенного синего цвета, на спине, там, где перекрещивались завязки нагрудника, материя вытерлась, выцвела, образовав покосившийся белый крест. В этом месте свисал яркий красный лоскут.

Хонде, который уже начал ориентироваться в приемах, было хорошо видно, как опасно напряглись в налокотниках руки Иинумы, сделавшего еще один шаг вперед.

Руки, которые выступали между налокотником и отверстием рукава, были крепкими, уже не юношескими: с внутренней стороны бугрились напрягшиеся мускулы; на белую кожу изнанки налокотников переполз кобальт лицевой стороны, и она приобрела лирический цвет рассветных сумерек.

Острия скрестившихся мечей, несмотря на свою толщину, казались обнаженными нервами.

— Яаа, — надменно выкрикнул противник.

— Аря-аря-аря, — громко и чисто отозвался Иинума.

Соперник нацелился на нагрудник, но Иинума отвел меч вправо — раздался треск, похожий на треск ломающегося бамбука. Противники сошлись маска к маске, судья развел их.

— Начали! — подал команду судья передней линии, и бросившийся в атаку Иинума, не останавливаясь, надвигающейся синей волной обрушил на соперника серию ударов.

Это был прием, в котором удары раз за разом становились все более совершенными, резкими, тщательно подогнанными один к другому, поэтому противник, отражавший их слева и справа, в третьей серии, сам подставил себя под прямой удар.

Судья передней линии и судья задней линии одновременно подняли белые флажки.

Таким образом, Иинума вывел из борьбы и второго соперника; вместе с аплодисментами раздались возгласы восхищения.

— Энергично теснить, преследовать и нанести удар! — важным тоном произнес сидевший по соседству с Хондой наставник кэндо. — «Красный» следил за кончиком меча «белого». Этого нельзя делать. Нельзя смотреть на кончик меча противника. Это сбивает с толку.

Абсолютный профан в кэндо, Хонда тем не менее хорошо понимал, что в Иинуме словно сидела пружина, излучающая глубокий пурпурный свет. Движения его души, не имея цели, находили выход в скачках, движениях тела и, не встречая ответа, мгновенно создавали в душе соперника подобие вакуума.

Вероятно, меч Иинумы спокойно, словно через открытую дверь, достал противника, потому что открывшаяся у соперника щель, необходимая для того, чтобы заполнить воздухом этот вакуум, сама затянула меч Иинумы.

Третий соперник приближался, раскачиваясь телом влево и вправо, с воплем «Ия-ия», напоминающим плач младенца.

Полотенце под маской у него сбилось: ровная белая линия не пересекала лба, один конец почти падал на правое плечо. Своей сгорбленной спиной он напоминал хищную экзотическую птицу.

Однако он был из тех противников, с кем следовало считаться, — искушенный в соревнованиях, где доставлял соперникам немало неприятностей своей манерой фехтования. Подобно тому как птица, схватив корм, убегает, он издали нацеливался на налокотники соперника, часто ему удавалось задеть их, тогда он опять отбегал на приличное расстояние и издавал победный крик. Это был искусный фехтовальщик, который ради обороны не боялся принимать самые уродливые позы.

Изящные ответные движения Иинумы, который, выпятив грудь, словно скользил по воде, выглядели опасно уязвимыми. Казалось, на этот раз он может погубить себя своими изяществом и умением.