Самая лучшая жена (сборник)

Вдруг он услышал звук и положил на пол блокнот с набросками. Его двоюродная бабушка что-то говорила. «Давно ли она проснулась?» – подумал мой дед. Он пошел в гостиную и включил маленькую настольную лампу. Старушка медленно покачивалась в кресле, и он немого послушал, как она бормочет:

– Гортензия, Грейс, Анна, Флора, Сара… Состарившись, двоюродная бабушка моего деда как бы усохла. Но при свете настольной лампы, укутанная в темные пледы, обложенная вышитыми подушками, она выглядела если не крепкой, то довольно статной старухой. Мой дед сел у ее ног, будто ребенок, ожидающий, что ему расскажут сказку.

– Шиповник, Фейт, Цинния, Колокольчик, – проговорила старушка.

Мой дед опустил голову ей на колени, и она умолкла. Она положила руку ему на голову. Ее рука старчески подрагивала. Мой дед вскоре задремал – и очнулся от голоса старушки.

– Беби, – проговорила она.

Мой дед полуоткрыл глаза, не поднимая головы. Он не был уверен, точно ли услышал это слово или ему почудилось.

Но старушка стала повторять это слово вновь и вновь. Тихим, шелестящим голосом.

– Беби, беби, беби, – произносила она, а мой дед так устал, и ему, полусонному, казалось, что она без конца повторяет: «Бабетта». Он думал, что из всех девичьих имен и названий цветов его двоюродная бабушка в конце концов выбрала это одно, звонкое и мучительное, имя и теперь повторяет его снова и снова.

Он зажмурился. Но даже закрытые, его глаза болели. Словно кто-то заставил глаза моего деда увидеть себя шестидесятилетним, старым и умирающим, зовущим к себе дочерей и внучек. Он звал их и всех называл Бабеттами.

Оптовый овощной рынок в Бронксе

Джимми Моран был еще довольно молод – ему едва перевалило за сорок, когда у него начались сильные боли в спине. Семейный врач сказал, что ему, скорее всего, понадобится операция на межпозвоночном диске, а другой врач (высокооплачиваемый специалист) это подтвердил. Оба доктора сошлись на том, что Джимми придется на шесть месяцев оставить работу. Все эти шесть месяцев ему предписывалось лежать на спине и совершенно ничего не делать, и только тогда у него появится шанс на полное выздоровление.

– Шесть месяцев! – возразил Джимми докторам. – Я работаю с пищевыми продуктами, ребята! Вы шутите?

Шесть месяцев! Он попытался уговорить врачей согласиться на четыре месяца, хотя и это был для него слишком долгий срок. В конце концов сговорились на пяти месяцах, но при этом оба доктора ворчали и высказывали явное неодобрение. Пять месяцев – этого Джимми Моран просто не в силах был себе представить. Он не покидал оптовый овощной рынок в Бронксе дольше чем на неделю с тех пор, как начал там работать грузчиком, а было это в тысяча девятьсот семидесятом году. Пять месяцев! Ему нужно было содержать жену и столько детей, что даже страшно сказать сколько. Но делать было нечего. Спина у него болела, операция была нужна, и он согласился. И вот как они пережили это: его жена, Джина, взяла на работе дополнительные часы, они истратили все свои небольшие сбережения, и немного денег им дал брат Джимми, Патрик. Все обошлось не так плохо, как могло бы.

Вышло так, что за время вынужденного отсутствия на рынке Джимми Морана в его жизни произошли два события. Во-первых, он купил роскошный голубой седан – «крайслер» тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Машина была в отличном состоянии, и, садясь в нее, Джимми чувствовал себя будто за штурвалом роскошного океанского лайнера. Джина это приобретение не одобрила, но им нужна была другая машина, а «крайслер» оказался намного дешевле любого нового автомобиля. Кроме того, Джимми купил «крайслер» в Пелхэм-Бэй у старика, который несколько десятков лет не выводил машину из гаража и понятия не имел о том, сколько она на самом деле стоит. Честно говоря, купить «крайслер» за такие деньги было почти что украсть.

Да что там – «почти что». Натурально украсть. Джимми всегда хотелось иметь красивый старинный автомобиль, потому что он бы его ценил по достоинству, ухаживал бы за ним. Он мечтал разъезжать на такой машине по городу, надев красивую старомодную шляпу с широкими полями – такую, как носил его отец.

Вторым достижением Джимми было то, что он решил баллотироваться на пост председателя местного профсоюза водителей грузовиков и складских рабочих.

Нынешним президентом четыреста восемнадцатого профсоюза водителей и грузчиков был человек по имени Джозеф Д. Диселло. Он обладал явными преимуществами в том смысле, что был священником и при этом итальянцем. Большинство членов профсоюза на оптовом овощном рынке в Бронксе были итальянцами, и если бы даже половина итальянцев проголосовала за Диселло, Джимми Морана, можно сказать, отхлестали бы как паршивого пса, и он это очень хорошо понимал. Однако Джимми все же верил, что у него есть шанс победить на выборах. Почему? Потому что Джозеф Диселло был, фактически, идиот и к тому же взяточник. Словом, бесполезное дерьмо.