35  

– Благодарю, – пробормотала Мэг сдавленным голосом.

После этого разговор пошел о свадьбе. В половине двенадцатого Вим, за весь завтрак не проронивший ни слова, поднял глаза на сестру и объявил, что они опаздывают на поезд. Питер напомнил Виму, что на свадьбе надо быть в смокинге; Мэг с братом торопливо попрощались с будущей мачехой и ее детьми и поспешно удалились.

Всю дорогу в такси Вим молча смотрел в окно, а Мэг держала его за руку. Оба знали, что это будет самый ужасный Новый год в их жизни. И в жизни их матери. А им ведь еще предстоит ей обо всем сказать! Впрочем, Мэг считала, что это лучше, чем если она снова услышит пакость от отца. С нее довольно.

– Что скажешь? – спросил Питер, расплатившись по счету.

Рэчел помогала сыновьям застегивать куртки. Дети вели себя прекрасно, хотя ни дочь, ни сын Питера за все утро не удостоили их ни единым словом.

– У меня такое впечатление, что они оба в шоке. Слишком много сразу на них свалилось. Я, мальчики, свадьба… Я бы тоже была шокирована.

Рэчел прекрасно помнили, как уходил из семьи ее собственный отец. В тот год, когда она заканчивала Стэнфорд, отец женился на ее однокурснице. После этого Рэчел три года с ним не разговаривала, да и потом общалась лишь изредка. Между ними образовалась пропасть, особенно после того, как спустя пять лет мать умерла от рака. Рэчел считала, что от горя. Эта ситуация была ей знакома, однако не изменила ее решения выйти за Питера замуж. Слишком сильно она его любила.

– Когда ты думаешь сказать Пэрис? – спросила она уже на улице, пока они ждали такси, чтобы ехать домой.

– Это обещала сделать Мэг. Думаю, так будет лучше, – ответил Питер, не скрывая своего малодушия. Рэчел мельком взглянула на него.

– Да, пожалуй, – согласилась она.

Когда машина тронулась, Питер обнял Рэчел за плечи и потрепал мальчишек по волосам. Вид у него был умиротворенный. Утро выдалось тяжелое, но, кажется, все обошлось. Теперь ему оставалось только выбросить из головы Пэрис. Он в который раз сказал себе, что поступает правильно. И для себя, и для всех. Это была иллюзия, за которую ему теперь предстояло держаться, как за спасительную соломинку, до конца дней…

Глава 9

Когда в понедельник Пэрис вошла в кабинет, Анна Смайт насторожилась. Такой она ее уже давно не видела. Пожалуй, с самого первого сеанса в июне. Словно лунатик, плохо ориентирующийся в пространстве, Пэрис прошла по комнате и опустилась в кресло. Вид у нее был как у человека, накачанного успокоительными. Она не плакала, не кричала, ни о чем не рассказывала. Сидела совершенно неживая.

– Как с катком? – осторожно спросила Анна.

– Никак, – отсутствующим голосом ответила Пэрис.

– Почему? Болели?

Они виделись всего четыре дня назад, но за это время многое могло произойти. И, видимо, произошло.

– На Новый год Питер устраивает свадьбу. Наступило долгое молчание.

– Понятно. Это тяжело.

– Да уж, – вздохнула Пэрис.

У нее было ощущение, будто последняя соломинка, за которую она держалась, обломилась. Он не образумился и не изменил своего решения. Через месяц с небольшим он женится.

В субботу дети сообщили ей об этом, едва вернулись из города. В ту ночь Мэг спала с мамой. А на другой день оба уехали к себе в Калифорнию. Все воскресенье Пэрис проплакала. О детях, о Питере, о себе. Ей казалось, она до конца дней обречена быть одна. А у Питера новая жена. Точнее – скоро появится.

– Как вы себя чувствуете?

– Отвратительно. Анна улыбнулась:

– Это заметно. Еще бы! Любой бы чувствовал себя мерзко в такой ситуации. Пэрис, вы сердиты?

Пэрис помотала головой, и глаза ее наполнились слезами.

– Я просто расстроена. Очень расстроена. – Вид у нее был убитый.

– Вы не думаете, что вам стоит попить какие-нибудь лекарства? Может быть, вам тогда станет легче?

Пэрис снова мотнула головой:

– Я не хочу прятаться от того, что есть. Мне надо научиться с этим жить. Он ушел навсегда.

– Верно. А у вас впереди целая жизнь, и какая-то ее часть наверняка будет счастливой. Не исключено, что так тяжело вам уже никогда не будет.

– Хотелось бы надеяться, – всхлипнула Пэрис; слова Анны ее несколько обнадежили. – Я хочу его возненавидеть – и не могу. Я ненавижу ее! Мерзавка! Разбила мне жизнь. И он тоже, черт бы его побрал! Но я все равно его люблю…

Она говорила как ребенок и чувствовала себя такой же беззащитной. Она была беспомощна, растерянна и не могла поверить, что когда-нибудь снова сможет испытать счастье.

  35  
×
×