25  

— Да, в любом случае я намерена исполнить свои обязательства.

И Нэнси, незрячая, страдающая от боли, лежащая в чужой, темной комнате, Нэнси, которая всего секунду назад была раздавлена, уничтожена и не знала, куда деваться от горя и отчаяния, неожиданно почувствовала себя победительницей. Она знала Майкла гораздо лучше, чем его собственная мать, и ни секунды не сомневалась, что он не бросит ее на произвол судьбы. Он непременно разыщет ее, чтобы помочь преодолеть все трудности.

Но к этому времени она уже будет на пути к выздоровлению, на пути к тому, чтобы снова стать собой. В этом пари мать Майкла просто не могла выиграть, как бы она ни старалась, и Нэнси даже подумала, что поступает не совсем честно, принимая ее предложение. Впрочем, выбора у нее действительно не было. Она должна была сказать Марион «да».

— А ты? Ты обещаешь? — Марион склонилась над Нэнси и, сдерживая дыхание; напряженно ждала слов, которые освободили бы Майкла от этой обузы.

И она их услышала, но для Нэнси эти слова означали победу, а не поражение. В них сосредоточилась вся ее вера в Майкла и в его любовь. Нэнси хорошо помнила его слова, сказанные над спрятанными под камнем смешными пластмассовыми бусами. Майкл поклялся, что никогда не скажет ей «прощай», и она не могла не верить ему.

— Так каков будет твой ответ, Нэнси? — томясь неизвестностью, поторопила ее Марион. Она уже всерьез начинала опасаться за свое сердце, которое отчаянно колотилось в груди. Оно могло попросту не выдержать напряжения.

— Да, — ответила Нэнси. — Я обещаю…

Глава 5

Марион Хиллард, одетая в черное платье из тонкого джерси и черный бархатный жакет от Кардена, стояла в дверях больницы, наблюдая за тем, как двое санитаров грузят в машину «Скорой помощи» носилки, на которых лежала Нэнси. На часах было шесть утра, но за прошедшие двенадцать часов она больше ни разу не разговаривала с девушкой. После того как они заключили свой договор, Марион сразу же нашла Викфилда и попросила его позвонить хирургу из Сан-Франциско.

Викфилд был вне себя от радости. Он звонко расцеловал Марион в обе щеки и тут же стал звонить. Питера Грегсона он застал дома. Выслушав Вика, знаменитый хирург ответил согласием, но попросил, чтобы Нэнси переправили к нему на Западное побережье как можно скорее, и Марион сразу же перезвонила в Бостонский аэропорт и зарезервировала специальные места в салоне первого класса на восьмичасовой рейс до Сан-Франциско для Нэнси и двух сиделок. Стоило это недешево, но за расходами Марион не постояла, и счастливый Вик стал готовить пациентку к отправке.

— Этой мисс Макаллистер крупно повезло, — сказал Викфилд, подходя к Марион, которая только что раздавила носком туфли очередную сигарету.

— Да, — коротко ответила Марион, бросая на врача быстрый взгляд. — Кстати, Вик, имей в виду: я не хочу, чтобы Майкл об этом знал. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Викфилд понимал ее очень хорошо. Настолько хорошо, что расслышал в ее тоне вполне отчетливое и недвусмысленное «а иначе…».

— Если проговорится кто-то из медперсонала или ты сам расскажешь Майклу что-то из того, что здесь произошло, я немедленно заберу его отсюда, ясно?

— Но почему? — удивился Викфилд. — Мне кажется, Майкл имеет полное право знать, что ты сделала для девочки.

— И тем не менее я хочу, чтобы это осталось между нами, Вик. Между нами четверыми, включая Нэнси и Грегсона. Майклу вовсе не обязательно знать обо всем, что я делаю и почему. Когда он придет в себя, никто из персонала не должен даже упоминать при нем о девчонке. Это только напрасно его взволнует.

Если, конечно, он придет в себя… Несмотря на отчаянные протесты Викфилда, Марион всю ночь просидела возле кровати сына. Она то дремала, то снова просыпалась, но так и не пошла отдыхать. После разговора с девчонкой она испытала неожиданный подъем и прилив сил. Нэнси отреклась от Майкла, и Марион больше не сомневалась, что ее сын будет жить. В каком-то смысле решение Нэнси давало новую жизнь им обоим, и Марион ни минуты не сомневалась в том, что поступила правильно.

— Ты ведь не скажешь ему, Роберт? — снова спросила она, и Викфилд вздрогнул. Марион называла врача по имени только тогда, когда ей хотелось напомнить, что сделали Хилларды для его больницы.

— Разумеется, нет, если ты этого хочешь.

— Да, я этого хочу.

Задняя дверца «Скорой помощи» негромко скрипнула, закрываясь, и перед глазами Марион в последний раз мелькнули спины сиделок и голубые простыни, которыми было укрыто тело девушки. Сиделки должны были сопровождать Нэнси до Сан-Франциско и оставаться там с ней в течение восьми-девяти месяцев. По истечении этого срока, как уверял Грегсон, пациентка уже сможет обходиться без посторонней помощи, однако в первые полгода — пока он будет работать над восстановлением ее лица, ее глаза большую часть времени будут забинтованы. Фактически ему нужно было реставрировать почти все лицо целиком, так что Марион это не удивило.

  25  
×
×