Обещание

— Вот, возьми. Если тебе хочется, я могу потом выгравировать на нем сегодняшнее число.

— Мари, зачем это… Я не знаю… Это лишнее!.. Питер был одновременно и тронут до глубины души, и смущен ее вниманием, а когда он открыл маленькую, отделанную внутри бархатом коробочку, то не смог удержаться от восхищенного возгласа.

— Спасибо, огромное тебе спасибо! Я… я… — И не зная, как еще выразить свои чувства, он крепко обнял ее за плечи свободной рукой.

— Я знала, что тебе понравится, — проговорила она удовлетворенно.

— И все равно тебе не следовало… — сказал Питер, но Мари не дала ему договорить.

— Нет, следовало, — решительно возразила она. — Ведь ты ничего для меня не сделал и никогда ничего мне не дарил, вот я и решила — пусть тебе будет стыдно…

Ее глаза озорно блеснули, и Питер невольно рассмеялся. Потом он шагнул вперед и, обняв Мари, поцеловал ее долгим, нежным поцелуем, который яснее всяких слов сказал ей о его чувствах. И на этот раз Мари ответила на его поцелуй.

— Может… может быть, нам лучше вернуться? — спросил он некоторое время спустя.

Мари кивнула в ответ и все так же молча пошла за ним к машине, кутаясь на ходу в шубку, защищавшую ее от сырого холодного ветра, дувшего со стороны океана. «Как хорошо, что мы съездили сюда», — подумала она, садясь рядом с ним на переднее сиденье.

На обратном пути они разговаривали мало, и с лица Питера не сходило торжественное и слегка напряженное выражение. Лишь когда они подъехали к ее дому, лоб его немного разгладился, однако когда Мари, улыбнувшись, пригласила его подняться, Питер снова нахмурился.

— Ты уверена, что действительно хочешь этого? — спросил он.

— Абсолютно. Если, конечно, у тебя есть время. Дело в том, что я приготовила для тебя еще один подарок…

И Мари первой стала подниматься по лестнице. Питеру не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней.

В квартире было темно, но Мари не стала зажигать лампу. Вместо этого она сразу прошла в гостиную и развернула мольберт от окна. Только после этого она включила верхний свет и позвала Питера.

Он шагнул в комнату и замер на пороге. Перед ним стоял на мольберте готовый холст — пейзаж с деревом, в ветвях которого прятался озорной мальчуган. Мари закончила эту картину еще до того, как уехать на рождественские каникулы, но приберегала свой сюрприз до сегодняшнего дня, до этого самого часа.

Питер некоторое время рассматривал картину, потом склонил голову набок и внимательно посмотрел на Мари, как будто о чем-то догадавшись.

— Это тебе, Питер. Я начала эту картину… давно. И теперь я закончила ее для тебя.

— Мари, дорогая… — Он шагнул вперед, и лицо его сделалось удивительно нежным. — Это мне, правда? — спросил Питер, как будто все еще не веря, что она действительно дарит ему этот чудесный пейзаж.

Впрочем, его растерянность была Мари понятна — для них обоих сегодняшний день был слишком насыщен сюрпризами.

Остановившись у самого мольберта, Питер неожиданно покачал головой:

— Я не могу принять это, Мари. У меня и так уже много твоих фотографий… Если ты будешь дарить мне свои лучшие работы, тебе нечего будет выставлять.

— Но фотографии — это одно, а картина — совсем другое, — возразила Мари. — Она означает, что я в самом деле начинаю возрождаться. Ведь ты и сам отлично знаешь, что все это время я просто не могла рисовать. И еще… Этот мальчик когда-то очень много для меня значил. А теперь я хочу, чтобы он был у тебя. Пожалуйста, не отказывай мне… В глазах Мари заблестели слезы, и Питер, торопливо шагнув к ней, крепко ее обнял.

— Спасибо, Мари. У меня… у меня действительно нет слов. Это… это замечательная картина. Ты слишком добра ко мне.

Мари прижала пальцы к его губам.

— Ш-ш, молчи, ничего не говори, — прошептала она и крепче прижалась к нему. — Не надо…

Глава 20

— Помоги мне, пожалуйста, застегнуть платье… — Грациозно изогнувшись. Мари повернулась к Питеру спиной, и он невольно замер, залюбовавшись ее гладкой, светлой, как слоновая кость, кожей.

— Я бы скорее расстегнул его… — пробормотал он, отчего-то смутившись.

— Но-но-но!.. — Она предостерегающе нахмурилась, но тут же прыснула, и Питер рассмеялся тоже.

В смокинге он выглядел очень торжественно. А на Мари было длинное черное платье с широким лифом, сужающимися рукавами и пышной юбкой, сшитой из тонкой материи, сквозь которую просвечивал ее изящный силуэт. Платье было дорогое, но самое главное — оно очень шло ей, и Питер был по-настоящему потрясен, когда она прошлась перед ним своей летящей походкой.